Буквально спустя секунду после того, как в воздухе прогремел первый выстрел, сильная рука обхватывает меня за талию. В следующее мгновение я оказываюсь на полу рядом с Миленой, а Михаил навис над нами, защищая своим телом от выстрелов.

— Бегите к служебной двери. Не высовывайтесь. Живо! — кричит он, перекрывая шум криков людей и выстрелов.

Мне удается выпутать ноги из шлейфа платья, подхватить ткань одной рукой и ползти как можно быстрее за Миленой к двери в нескольких метрах от нас. Едва оказавшись в узком коридоре, я прислоняюсь спиной к стене и крепко обнимаю Милену. Она дрожит как лист, дыхание сбивчивое, и я не отстаю. Я бросаю взгляд в сторону двери, ожидая найти там Михаила, но его нет в коридоре вместе с нами.

Еще раздается два коротких выстрела, после чего стрельба прекращается, и я слышу лишь мужские крики и женские вопли. Я жду пару секунд, затем возвращаюсь к двери и заглядываю в комнату. Кругом царит хаос.

Люди бегут к двойным дверям на другой стороне комнаты, не обращая внимания на окружающих. Пожилой мужчина, которого я узнала, как одного из двоюродных братьев моего отца, лежит в луже крови, не двигаясь. Неподалеку от него на полу сидит женщина, по обе стороны от нее на коленях стоят двое мужчин, один из которых сжимает ее кровоточащую руку. Вокруг много людей, которые пострадали от пуль или от давки, но никто больше не выглядит мертвым или серьезно раненым. Несколько мужчин ходят по комнате с оружием наготове, осматривая раненых. Я узнаю нескольких из них как тех, кто пришел с Михаилом, но остальные - люди моего отца.

Михаил стоит в стороне, у стены, вместе с группой, собравшейся над телом официанта, лежащего на полу. Я наблюдаю, как Михаил убирает пистолет в кобуру, спрятанную под пиджаком, и приседает рядом с телом. Он расстегивает пуговицы и оголяет правую руку мертвеца, осматривая предплечье. Отец подходит и встает рядом с Михаилом. Несколько секунд они что-то обсуждают, затем Михаил поворачивается и идет ко мне.

— Милена, иди к своему отцу, — говорит он моей сестре, а затем поворачивается ко мне. — Пошли.

Он ведет меня по длинному коридору и через прачечную отеля, где персонал в форме выглядывает из-за больших стиральных машин. Мы выходим через металлическую дверь и поворачиваем направо к парковке. Такое впечатление, что я двигаюсь в вакууме, ничего не слыша и едва замечая окружающую обстановку. Это первый раз, когда я вижу стрельбу вне тира, и, возможно, я в шоке.

Михаил подходит к машине и открывает для меня пассажирскую дверь. Если кто-то спросит меня о модели или даже цвете машины, в которую я сяду, я не смогу сказать. Во время поездки он кому-то звонит, но весь разговор ведется на русском языке, поэтому я не знаю, что он говорит и с кем.

Вскоре после того, как Михаил отключает звонок, он паркуется в подземном гараже высокого современного здания. Поскольку я не обращала внимания, куда мы ехали, единственное, что я знаю, это то, что мы где-то в центре города.

Михаил открывает передо мной дверь машины, я иду за ним к серебристому лифту и наблюдаю, как он проводит карточкой-ключом по маленькому дисплею, а затем нажимает кнопку верхнего этажа. Спустя недолгое время двери лифта открываются в маленькое фойе с одной дверью.

Я глубоко вздохнула. Он привел меня к себе домой. Не знаю, почему меня так сильно поразило это обстоятельство. Конечно, он привел бы меня к себе домой. Конечно, я не ожидала, что он отвезет меня в отцовский дом, но все равно, словно только сейчас до меня дошло, насколько изменится моя жизнь с этого момента. Я делаю еще один вдох и вхожу в дом Михаила.

— Гостиная, столовая, кухня, ванная комната для гостей. — Михаил показывает на огромное открытое пространство с окнами от пола до потолка на противоположной стороне. — Комната, которую я использую как спортзал. Комната Лены. Мой кабинет.

Кто такая Лена? Может, у него есть домработница?

Михаил поворачивается и показывает на другую сторону открытого пространства.

— Моя спальня. Ты можешь занять комнату для гостей рядом с ней.

Я смотрю на него, обдумывая то, что он только что сказал. Он не заставит меня с ним переспать?

Он смотрит на меня и в его единственном голубом глазу мелькает интерес, а затем он убирает прядь волос, упавшую мне на лицо, и прячет ее за ухо.

— Бьянка, я не принуждаю женщин. Тебе ясно?

Я киваю.