- Да, мне как-то похуй, все эти «петли времени» и прочие философские выкрутасы. Если логика не может объяснить реальные факты, то что-то не так с логикой, а не с фактами. Вот съезди и посмотри на этот фестиваль своими глазами, может быть, тогда успокоишься.

     Как же я не люблю рано вставать! Я страшным усилием воли заставляю себя выбраться из постели, принять душ, проглотить стакан чаю и, прихватив свой фотоаппарат, в семь ровно выскочить на улицу.

     По Борькиным словам, таран произойдёт в 8.20. Дом расположен на Степной, это где-то в Ленинском, за площадью Станиславского. Номер дома не то 43/1, не то 41/3 точно я не запомнил, а спрашивать не хочется. Ладно, на месте разберусь. Сейчас на 58 автобусе до Маркса, а там на любом до Станиславского, а там уже рукой подать.

     Денек сегодня просто очень хорош! Синее небо, в котором ни облачка. Лёгкий сентябрьский ещё даже не морозец, а скорее холодок. Сухие желтые листья ещё только начинают опадать. Жаль только, что автобусы как обычно по утрам забиты под самую крышу. Мне совершенно не понятно, почему из одного заводского района в другой заводской же район едут такие толпы народу. Тем не менее, мне удаётся протиснуться к окошку на задней площадке и, спрятав на груди ФЭД, дремать стоя как боевому коню.

     Без десяти восемь я на площади Маркса. Прямо передо мной не может закрыть двери 4 троллейбус. Не может из-за торчащих из них мужских спин. Я упираюсь в них своим не слабым плечом, и с криком «Подвинулись, граждане ещё на одного человека» протискиваюсь следом. Вжимаюсь грудью в массу тел, ощущая спиной, как с трудом смыкается гармошка дверей. До Станиславского всего три остановки, тем более, из-за переполненности едем, не останавливаясь, и через 10 минут я уже стою на Степной.

     Ничто не предвещает каких-либо особых событий. Только приближающийся рокот мотора всё сильнее отодвигает обычный уличный звуковой фон. С севера показался «кукурузник» Ан-2, самый простой и поэтому самый распространённый самолёт в нашей стране. На нём ещё между райцентрами летают и по северам. Хорошая машинка, хотя и старая уже.

     Самолётик начинает снижаться. Вот делает один круг левее улицы Степной, еще один круг уже почти над самыми крышами. Сейчас будет еще один круг и всё. Надо бежать бегом, если я хочу лично увидеть этот кульбит. Руки в ноги и бегом марш.

     На бегу продолжаю посматривать вверх. Самолёт исчезает из поля зрения, а до ушей доносится грохот взрыва. Над крышей ближайшей хрущёвки взлетает всполох пламени, который через секунду сменяется клубами черного дыма.

     - Вот в рот ебать! Блядь нахуй! – с губ стоящего рядом со мной дворника слетает поток бессвязных эмоций. – Нихуя себе ебануло.

     Я быстро достаю ФЭД и делаю первый кадр, даже не выставляя никаких диафрагм-выдержек. Автоматом он у меня стоит на минимальной диафрагме, день сегодня солнечный, негатив должен получиться резкий.

     Сделав тройку кадров, быстрее бегу во двор. У дальнего от меня подъезда виднеется дымящаяся куча покорёженного металла. Из дыры в стене торчит лопасть пропеллера. Самолет пробил дыру около двух метров в фасаде в районе лестничной клетки между третьим и четвертым этажами. Разлившееся топливо полыхает, угрожая сжечь все квартиры несчастного подъезда. Кроме дыры от удара мотором повреждений стены не видно. Подъезд практически цел, только выбиты стёкла в окнах, и обрушен козырёк над входом, Ан-2 – машина лёгкая.

     Делаю ещё десяток кадров с разных ракурсов, увлёкшись, не замечаю, приезда пожарных и милиции.

     - Молодой человек, а кто тебе разрешил фотографировать место катастрофы? – вдруг раздаётся у меня за спиной строгий голос. – Паспорт у тебя есть?

     - Никак нет, товарищ лейтенант, - я опускаю камеру и оборачиваюсь к офицеру. – Паспорт я обычно с собой не ношу, чтобы не потерять, а фотографирую я просто, чтобы был фотографический материал у нашей доблестной милиции.

     - Разберёмся, - уже более миролюбиво говорит лейтенант, - но в отделение всё равно придётся пройти. Допросим тебя как свидетеля.

     Постепенно двор заполнялся народом. Зеваки и любопытные сбегались посмотреть, что случилось со всех окрестных переулков. Вездесущие бабки рассказывают версию с неверной женой и ревнивым мужем-лётчиком, который таким образом решил наказать блудливую бабу. Снимать что-либо становится уже невозможно, поэтому я обращаюсь к менту.

     - Товарищ милиционер, пойдемте, наконец, в отделение, а то мне, сегодня ещё на лекции надо.

     - От лекций сегодня, считай, у тебя освобождение, - ухмыляется в усы ментяра, - вот сейчас прибудут основные силы, выставят оцепление, тогда можно будет и тобой заняться. Плёнку к слову можешь сразу вынуть, тогда, может быть, фотоаппарат верну.

     В опорном пункте мы оказались только через час. И вот тут начался форменный допрос:

     - Имя, фамилия, год рождения?