Утром 20 сентября резко похолодало. Подхожу к окну. Перед глазами белое безмолвие. Всё покрыто тонким и хрустким снежным одеялом. Градусник на моём окошке показывает -50.

     На прошлой неделе я стал комсоргом группы, после чего имел беседу с мужиком из первого отдела[16]. Конечно, там был не только я, собрали всех комсоргов и старост первого курса. Хмурый мужик призывал к бдительности, к беспощадности к врагам социалистического отечества и всё такое прочее. Я думал, что сейчас и начнётся вербовка внештатной агентуры, но нет, что, в общем-то, логично. Вербовка дело сугубо интимное, огласки не терпящее. Я так до сих пор не представляю, кто у нас на курсе был осведомителем КГБ[17]. После общего собрания всем выдали распечатанную на РЭМе[18] методичку, где было изложены обязанности, задачи и методика ведения комсомольской работы. Ясно, что очередной мертворожденный плод бюрократического творчества. Насколько я помню, комсомол в институте никого не волновал, от слова совсем. Однако для меня здесь всё-таки есть определенные выгоды. Опираясь на авторитет организации, можно будет проводить в жизнь какие-то идеи. Конкурсы по специальности, конкурсы самодеятельности, спорт, литература и прочее искусство. Хорошо бы придумать, как завязать отношения с каким-нибудь иностранным ВУЗом архитектурного профиля, но это на перспективу. Главное про всё писать в «Комсомолку» или в любое печатное издание, хоть в «Кадры стройкам»[19]. Не позднее чем через год надо будет попасть в бюро факультета, а затем думать о вступлении в КПСС. Эк же меня занесло! Ведь ещё же и учиться придётся, хочу я этого или нет. Большинство проектов надо будет спихнуть желающим заработать, чтобы освободить время, но часть предметов не удастся ни как, да и не отработал я пока механизм взаимодействия с Худфондом. С Тришиным принципиально договорился, но пока, ни одного заказа на горизонте не просматривается. Поэтому в прошлую пятницу звонил в Центральный РОВО[20], сказал, что хотел бы работать сторожем. Попросили подойти вечером в среду. Работа, конечно, утомительная, но 90 рублей к стипендии тоже не лишние.

     Мама мне сшила за выходные прекрасный чехол для чертежной доски из клеенки. Ещё и с карманом! Красота! Теперь буду носить доску, как настоящий дипломник, гы-ы-ы. Доска хороша тем, что не прогибается под натянутой как струна бумагой. Работать на таком поле сплошное удовольствие. Жаль только, что тяжёлая. Да и подрам только 50 х 70 сантимов, будет в работе только на первом курсе.

     В четверг проявился Вова Каплин. Интересовался, как у меня дела обстоят. Был очень рад, что я в городе остался. Приставал опять с районной газетой. Я обещал подумать. Тут ведь как? С одной стороны, дело требует массы времени и сил, а с другой – дает бесценный опыт общения с районной верхушкой. Если ещё учесть, что когда-то 20 лет назад именно в Дзержинском райкоме партии работал Егор Лигачёв, то подумать есть над чем.

     У Каплина дела тоже пошли в гору после прошлогоднего всплеска музыкальной активности. В районе работает уже 5 дискотек на разных предприятиях. Мужики на «Точмаше» уже стонут от того, что им приходится во внеурочное время аппаратуру собирать. Даже, несмотря на то, что им за эту работу райком платит по утроенному тарифу. Зато народ на дискотеки валит валом. Вот что значит мощная акустика! Деньги появились у всех к этому причастных лиц, и, похоже, что Вова Каплин руки греет лучше всех. Жаль, что я выпал из этой обоймы. Вот всё-таки это направление надо развивать, а вовсе не группу самодеятельную организовывать! Хотя, если вспомнить, что через пять лет начнутся гонения на всё западное, включая музыку, то русскопоющая группа это было бы запасным аэродромом. А если еще её сделать в стиле комми-рок, то вообще было бы не подкопаться.

     Ладно, хватить пялиться в окно. От того, что я туда смотрю, теплее не станет. Пора бежать в институт, сегодня у нас две первые пары «Введение…», поэтому лямку на плечо и вперед. Демонстрировать свои достижения в техническом рисовании «объекта в среде».