– Захватить престол, разумеется.

– Престол у тебя уже есть.

– Да, в умирающем Лондоне. А знаешь, почему он умирает? Из-за вас. Из-за этого города и его корыстного, трусливого предательства. Вы сделали из нас щит и теперь процветаете, а мы гибнем. По-моему, будет справедливо, если я возьму этот трон в качестве компенсации.

– А дальше? – спросил Келл. – Бросишь брата в вашем разлагающемся мире, чтобы самой наслаждаться роскошью этого?

Ри холодно, сухо рассмеялся:

– О нет! Это было бы не по-сестрински. Мы с Атосом будем править вместе. Рука об руку.

– Что ты имеешь в виду?

– Мы восстановим равновесие между мирами. Снова откроем двери или, скорее, выломаем их и создадим одну, которая всегда будет оставаться открытой, чтобы любой мог перемещаться туда и обратно. Если угодно, так сольются два наших славных Лондона.

Келл побледнел. Даже когда двери не были заперты, они оставались дверьми. И их держали закрытыми. Открытая дверь между мирами не просто представляет опасность. Это сделает оба мира нестабильными.

– Камень не настолько мощный, чтобы это сделать, – он пытался говорить уверенно, однако уверенности не было: ведь камень же проделал дверь для Лайлы. Впрочем, проткнуть тряпку иголкой – совсем не то же самое, что разорвать ткань надвое.

– Ты уверен? – усмехнулась Астрид. – Наверное, ты прав: одной половины камня маловато.

У Келла кровь застыла в жилах.

– Одной половины?

Губы Ри искривились в улыбке.

– Разве ты не заметил, что он расколот?

Келл прикрыл глаза.

– Зазубренный край…

– Атос таким и нашел его – расколотым надвое. Понимаешь, ему нравится искать сокровища. Всегда нравилось. В детстве мы рылись в камнях на берегу и искали что-нибудь ценное. Он так и не избавился от этой привычки. Просто поиск стал чуть более изощренным. Чуть более целенаправленным. Конечно, мы знали, что в чистке после падения Черного Лондона были уничтожены все предметы оттуда, но он был уверен, что найдет какую-то вещь – все равно какую, – которая поможет спасти наш умирающий мир.

– И нашел, – выдохнул Келл, так сильно сжав кулаки, что металлические наручники впились в запястья.

Гладкие, ничуть не острые края давили, причиняли сильную боль, но, как он ни старался, порезаться не получалось. Келл уставился на собственную кровь на полу, однако стражники удерживали его мертвой хваткой.