В основном маски и перчатки воспринимаются людьми как ограничение, тем более что носить их пришлось летом. Сейчас очень трудно спросить себя об ощущениях: нравится ли мне носить маску? Получаю ли я удовольствие от анонимности, пусть даже игрушечной? Потому что все вопросы к себе — про собственный выбор, а не про необходимость под угрозой заражения или штрафа. До пандемии черные или яркие цветные маски, закрывающие нос и рот, были частью субкультур, необычным модным предметом; став обязательными, маски растеряли значительную часть своего неформального обаяния.
Многие пишут об опыте стран Азии в отношении медицинских масок, о том, как они замечательно прижились и стали частью культуры. Может быть, в остальном мире будет примерно так же. А может быть, как только минует опасность, люди снимут маски с радостью и облегчением.
• Любите ли вы закрытую одежду? Что она для вас значит?
• Связана ли она с безопасностью? Что в этом случае является опасностью?
• Что вы испытываете в открытой одежде?
• Есть ли у вас части тела, которые вы готовы вслед за стилистами старой школы назвать «проблемными»?
• Какое соотношение открытости и закрытости оптимально для вас в настоящий момент (что может быть открыто, что закрыто)?
• Какой степени закрытости вы бы хотели для себя, если бы жили в идеальном мире, где и ваше тело, и условия могут быть любыми?
Дефекты вещей
Я долго искала сумку-ведро и неожиданно нашла идеал. В магазине я ходила вокруг нее кругами, для виду сомневалась, на всякий случай сравнивала с другими, но в итоге ушла домой все-таки с ней.
Сумка была прекрасна: на удивление вместительная, с овалом в основании, обтянутая гладкой кожей бледно-зеленого цвета. Верх, что на кулиске, был выполнен из холста; борта сумки, к которым крепились изнутри ремни, заканчивались чуть выше тканевой части. У сумки было два широких «гитарных» ремня — носить на плече, и простой ремень подлиннее — носить через плечо.
Первый день я просто на нее смотрела.
На второй день, ближе к вечеру, выяснилось, что у сумки нехорошо натягивается часть внутреннего бортика, там, где крепится ремень; похоже, на одной стороне борт либо не закрепили, либо он как-то сам отошел за день носки.
Выглядело это не то чтобы плохо. Это не был заметный внешний косяк вроде пятна или затяжки. Это была почти ощущаемая ненадежность, не факт, что реальная (вряд ли это место оторвалось бы совсем), но очень субъективно заметная. На натяжение несчастного бортика было больно смотреть, я все время обращала на него внимание и расстраивалась.
Два дня я металась: советовалась со знакомым дизайнером сумок, обдумывала и все-таки отмела вариант распарывания бортика и заливания туда эпоксидной смолы. В итоге я сдала сумку обратно в магазин. Ее приняли, потому что я сохранила чек и бирки.
Жалела ли я потом, что сдала несчастную вещь? И да, и нет. Нет — потому что объективно это был самый разумный вариант. Да— потому, что вскоре она исчезла из продажи, а она была классная, и выбери я вариант с эпоксидкой, сумка была бы у меня. Просто после ремонта по ней было бы понятно, что она видела некоторое дерьмо.
Видимые и ощущаемые недостатки вещей, новых или привычных, — это тоже часть вашего личного удобства.
Насколько вы готовы выслушивать «ой, а у тебя пятно» или «ты где-то за гвоздь зацепилась», сообщаемые доверительно, вполголоса, а иногда и при всех?
Можно сколько угодно считать внешние особенности вещей чисто внешними и к удобству не относящимися. Но пока мы социальные существа и пока есть люди, которым всегда есть дело до других, — вопрос пятен и затяжек будет вопросом реакции на чужую небезупречность и вашей готовности с этой реакцией иметь дело.