— Только сегодня утром понял, что это был мой школьный товарищ…

— То-ва-рищ?! — воскликнул Василий Иванович. — Хорош товарищ! «Товарищ»…

— Что они хотели от матроса?

— Эта девушка и парень сказали, причем порознь, что им было поставлено задание проникнуть в училище и собрать сведения о его структуре и направлении обучения, — коротко удовлетворил мое любопытство контрразведчик. — Матрос отказался работать с ними, и они пытались его отравить папиросой. Ваша помощь пришла вовремя… Вовремя и для матроса, и для нас, госбезопасности. И еще. Обо всем этом никому ни слова, даже командиру роты. Понял?

Я кивнул и спросил:

— А матрос опознал парня? Он-то точно может сказать, что с ним был другой…

— Матрос еще плох. Кое-что он сказал. Фото еще не видел, но я думаю, он тоже подтвердит — это не тот… Так ты говоришь — школьный товарищ? Ну выкладывай, только все по порядку.

Я достаточно подробно рассказал о нашей с Борисом совместной учебе в быковской школе.

— А как ты догадался, что это Борис? Ты же видел его долю секунды, да еще в такой обстановке, со стрельбой…

— Мы много бегали с ним на лыжах и просто кроссы. Тянули друг друга на трассе — это когда по очереди шли друг за другом. Когда долго ходишь на лыжне или бежишь за кем-либо, то видишь характерные движения человека. Я ходил за ним десятки раз, а это значит — каждый раз тысячи движений совершенно однотипных. Это запоминается…

— И это все?

— Нет. Еще лицо. В суматохе вчерашнего дня я еще не осмыслил знакомые приметы лица.

— Приметы, когда по тебе стреляют? — недоверчиво качал головой Василий Иванович.

— Я «сфотографировал» его лицо, видимо от испуга. Оно и встало передо мной уже ночью, а утром до меня дошло: лицо Борькино. И походка, и фигура его…

— Ну про походку ты уже говорил, а фигура?

— Борис был худой, но жилистый, выносливый. И узкоплечий. Вот и Петр Первый тоже был худой и узкоплечий, резко это было видно.

— Эко хватил! Петр Первый — это всем известно, а тут совсем другое дело. И обстановка, сам понимаешь. Нужно разбираться…

— Когда я бежал, то видел его со спины, обтянутой тонко, курткой. Потом вспомнил, что такого узкоплечего человека мне приходилось встречать.

— Итак, фигура, походка, лицо… Так что — лицо?

— Узкое, темные глаза, сросшиеся брови, правда теперь еще и усы…