Нет нужды тратить на это время профессора Джарвиса.
Лео поникла, но мистер Лайл ей улыбнулся.
– Однако глаз у вас острый, мисс Фицджеральд. Из вас получится хороший искусствовед. – Он повернулся к её альбому, лежавшему на столе. – Это ваше, я так понимаю? Позволите взглянуть на ваши последние работы?
Несколько часов спустя, когда день уже подходил к концу, Лео с улыбкой подумала о том, что мистер Лайл потратил на неё добрых полчаса, да ещё и пообещал прийти посмотреть на картину. Интерес известного знатока искусства придал ей уверенности в себе.
– Слушай, Лео, – сказал Джек, набрасывая куртку, – не хочешь сегодня пойти с нами? Конни зовёт нас послушать речь великой миссис Сент-Джеймс в университете Лондона.
– Ну… – Лео замялась. Не лучше ли провести вечер за рисованием?
– Соглашайся! Она вроде как потрясающий оратор.
– Давай, Лео, – поддержал его Смитти. – Отдохни немного! Ну да, Лайл выбрал тебя своей восходящей звездой – кстати, вполне заслуженно, у старика есть вкус, – но нельзя же рисовать круглыми сутками!
– Да, пойдём, – добавила Конни, к большому удивлению Лео. – Её стоит послушать, честное слово.
– Хорошо, – робко ответила Лео. – Я пойду.
Дождь на улице как раз закончился, и они направились к университету шумной разношёрстной компанией. Лео подумала, что ей даже нравится проводить время со своими однокурсниками. Все на них оборачивались, и Лео знала, что это не из-за её костыля.
Вскоре они прибыли в лекционный зал. Лео плохо представляла, чего ожидать от собрания суфражисток, но всё равно удивилась увиденному. Аудитория гудела от множества голосов, и слушателей собралась целая толпа: хихикающие девчонки в белых платьях, серьёзные дамы, украсившие потрёпанные шляпы яркими фиолетовыми и зелёными бантами, благородные леди в таких же модных нарядах, в каких щеголяла мать Лео. Представителей сильного пола, как ни странно, здесь тоже было немало, от джентльменов в шёлковых цилиндрах до юношей вроде Джека и Смитти.
Шум перешёл в благоговейный шёпот, когда к кафедре подошла миссис Сент-Джеймс. Лео посмотрела на высокую, элегантную даму в стильной шляпке с перьями вроде тех, что выставляют на витринах Синклера, и отметила, что она сразу притягивает к себе взгляд.
– Политики доказывают с пеной у рта, сколь важно не давать женщинам права голоса, – начала она. – Но меня больше интересуют причины, по которым женщины
Слушая лекцию, Лео рассматривала лица окружающих – идеальную серию портретов. Ей захотелось нарисовать их все. Вдохновлённую девочку со щёчками, как у фарфоровой куклы, пожилую даму с усталыми глазами и выбившимися из-под фетровой шляпы мягкими прядями, сосредоточенного Джека. Сама не сознавая, что делает, она нащупала карандаш в сумке и начала рисовать на обратной стороне билета.
Время от времени ей казалось, что голос миссис Сент-Джеймс звучит особенно отчётливо и близко, как будто она обращается именно к Лео: «Сегодня у девушек больше возможностей, чем когда-либо, но за них приходится бороться, приходится восставать против ожиданий общества…» «Разве это справедливо, что половина человечества не имеет права высказывать своё мнение об образовании, жилищных условиях и условиях труда? Разве справедливо то, что мы – лишь дополнение к нашим отцам, братьям, мужьям, как будто у нас нет своих мыслей и убеждений, заслуживающих внимания?» «Я на собственном опыте убедилась, насколько современные девушки сильные, надёжные, независимые, мудрые. Разве можно сомневаться в их способности стоять наравне с мужчинами и выражать своё мнение на выборах?»
Лекция подошла к концу, оставив Лео под впечатлением. Словно во сне, она поднялась на ноги и присоединилась к шквалу аплодисментов.
– Лео, ты вообще слушала? – спросила Конни, кивая на рисунки.
– Конечно, слушала! – возмутилась Лео. Ей хотелось добавить, что слова миссис Сент-Джеймс казались даже весомее, когда их сопровождали эти карандашные зарисовки, но она не смогла подобрать слова.
На выходе выдавали цветные ленты суфражисток. Лео взяла одну и приколола к воротнику. Многие остались обсудить лекцию, но Лео с друзьями вышли из людного зала на тёмную улицу. Было холодно, и они плотнее запахнули верхнюю одежду.