Разбудил его холод, а может быть Байз, который, чертыхаясь, подкладывал ветки в почти затухшее кострище. Вимпро тихо сопел, видя десятый сон. Вэн выбрался из шалаша. Вокруг тишина и спокойствие, лишь тихо шумит река.
− Сколько ты уже дежуришь? — Вэн подсел ближе к дымившимся веткам.
− Да спите, −сказал Байз отеческим тоном. — Я такой хитрый, вроде как сплю, а сам стерегу. Иди спи, завтра нам нужны силы.
− Ну, спасибо. Вот бы ещё знать, куда идти… Кстати, мы в реке искупались, запах жуков смыли с тела.
− Завтра поймаем жуков. Вэн, ты это… главное, не сломайся, − тихо сказал Байз.
− Я ж не ветка, чтобы переломиться.
− Нужно бороться, понял? До конца.
− Ну да, эти джунгли хотят меня съесть, но я съем их первый. Только почему я ещё голодный?
− С утра двинемся в путь, а по пути будем охотиться на всё, что шевелится.
Костёр затрещал, пожирая небольшие сухие ветки, от которых вспыхивали толстые, наложенные сверху. Разгорающийся костёр осветил берег и кусты невдалеке. Согревшись, Вэн вернулся в шалаш и снова завалился спать, но в этот раз протестующий желудок заставил с полчаса поворочаться с боку на бок.
Глава десятая Жуткие джунгли
− Вставайте, растяпы! — послышался зычный голос Байза. — Окунайтесь в реке и вперёд!
Уже рассвело. Из леса доносился негромкий звук, как будто кто-то вдалеке пилил дерево.
− Да, день обещает быть душным, − сказал Вэн, потягиваясь.
Он нехотя выбрался из шалаша следом за сержантом, лениво потянулся. Байз почти торжественно вручил обоим по самодельному копью: шест, на конце которого привязанный размочаленными тонкими ветками нож.
− Держите, будете как наши предки, бродить по джунглям с копьями.
− Кэп, сразу видно подготовку. Я бы никогда этой лозой нож к древку не примотал, − сержант с удивлением разглядывал своё оружие.
Вэн умыл лицо, черпал воду ладонями и лил на голову, чтобы быстрее взбодриться. Давали о себе знать раны на ногах. Осмотрев их свозь дырки в штанах, Вэн встал и подошёл к друзьям.
− У вас как раны? У меня припухли. И что-то слишком уж тёмно-красные.
− Это терпимо. Вот когда станут чёрными, тогда пора ноги отрезать. — Байз остался невозмутим.