Герцогиня величественно поднялась со стула.
— Сегодня вечером я иду туда вместе с тобой.
— Ты же не любишь театр.
— Нет, если не считать некоторых пьес Шекспира. Однако эта пьеса — твое вложение капитала. А ты — мой сын. Думаю, это будет проявлением семейной солидарности.
— В этом нет необходимости.
— Тогда пойми, что
— Зачем? — осторожно спросил он.
— У меня есть на это свои причины. У нас, женщин, есть чутье в таких вещах. Имоджин тоже пойдет. Может, мы обе тебе понадобимся.
— Чтобы я не сделал какой-нибудь глупости? Я же говорил тебе…
— Мы идем туда, Бейнтон. — И с этими словами она выплыла из комнаты.
Глава девятнадцатая
Сара проснулась неотдохнувшая, разбитая и с такими опухшими глазами, что их было больно открывать.
Сегодня премьера ее пьесы. Она мечтала об этом дне, работала ради него, но вместо восторга она глядела на пустую половину кровати, не зная, сможет ли встать.
И все же она нашла в себе силы вспомнить то, чему научилась за все эти годы, — выживать и никогда не сдаваться.
Едва сползши с кровати, она отбросила волосы на спину и подошла к умывальнику. Плеснув на лицо холодной воды, она поглядела в зеркало. Отражение в нем ей не понравилось. Она выглядела старой и проигравшей…
В ее пьесах всегда побеждала любовь… Но не в жизни. Не в ее жизни.
Какое счастье, что Шарлен нашла свою любовь и счастлива. Может быть, поэтому Сара сняла доспехи и позволила себе надеяться?
— Какое ужасное слово — «надежда», — пробормотала она отражению.
Сара опустила руки в холодную воду умывальника и подержала их там, радуясь, что может чувствовать что-то еще, кроме страдания, и отвергая свою боль, молившую ее смириться и удовлетвориться крохами, которые предлагал ей Бейнтон.