– У нас нет актеров на главные роли, да и с режиссерами все неясно. Уже слишком поздно, и мы с Адрианом единственные, кого беспокоит перспектива банкротства “Морраб филмз”.

– Прости, но нам с Лорен пришлось нелегко.

Белла жестко ответила:

– Да? А я слышала, что все у вас было хорошо, когда вы сидели вместе в Сохо.

Рут скрестила руки.

– Было такое. Я пригласила дочь на обед после того, как все утро мы просидели в клинике на Харли-стрит. – Она посмотрела на Беллу с негодованием лжеца, технически говорящего правду. – Какие-то проблемы?

В таком случае мне очень жаль, – сухо сказала Белла, но выражение ее лица указывало на то, что это не так.

В тот вечер Рут села на закрытое сиденье в туалете на нижнем этаже дома и быстро провела самооценку. Вызвано ли ее неустойчивое психическое состояние гормонами (“перепады настроения” упоминались в списке побочных эффектов прогестерона) или зашкаливающим уровнем стресса? День становился все хуже. Когда собрание закончилось, Рут, не обращая внимания на скептицизм Беллы, сказала ей, что не сможет прийти к ней на встречу, затем позвонила режиссеру “Куртизанки”, чтобы отменить устроенный Адрианом обед – их последний шанс. У него случился приступ неконтролируемой агрессии – о его особенности знали все в индустрии, – и он уволился, заявив, что “Морраб филмз” перестала быть горнилом для той работы, к которой он всегда стремился. Раньше Рут терпеливо выслушала бы его и сделала бы все возможное, чтобы его отговорить, но сегодня днем из-за перепадов настроения у нее вырвалось: “Господи, Джейми, может, уже пора повзрослеть?” Он выругался и бросил трубку.

Белла, которая уже была на грани, подслушав конец разговора, пришла в ярость. Им придется искать замену, а имена потенциальных режиссеров не внушали надежду. Рут извинялась, как могла, и вышла из офиса, когда они с Беллой почти наладили диалог, но Рут понимала, что придется провести серьезную работу над ошибками.

Тем временем Лорен с самого утра засыпала ее нервными сообщениями: просьбы вовремя принять лекарство; напоминания о необходимости отдыхать, глубоко дышать и не забывать есть; предложение еще раз обсудить предстоящую процедуру. Телефон снова зажужжал, Рут достала его из сумки и увидела очередное сообщение:

Адам был раздраженным и несчастным. Рут несколько дней пришлось держаться от него подальше, чтобы поддерживать уровень прогестерона. Пытаясь успокоить его и собственное чувство вины, она каждый вечер готовила ужин вместо того, чтобы работать или устанавливать новый пессарий. Адам стоял в коридоре и звал ее, как беспокойный ребенок:

– Рут! Ты где? Рут! Ру-у-ут!

Еле слышно она закрыла дверь на замок.

Все женщины, проходившие курс лечения бесплодия, которых она знала, могли полагаться на поддержку мужей или партнеров, которые брали на себя домашнюю работу и помогали составить график приема лекарств, утирали слезы и успокаивали после перепадов настроения. С недавних пор она периодически обижалась на Адама за его безразличие, за то, что он и пальцем не пошевелил, чтобы ей помочь. С языка едва не слетел совершенно необоснованный упрек: так и сойти с ума можно. Электронное письмо от Хелен Брейтуэйт, которое она получила двумя часами ранее, еще сильнее подтолкнуло ее к грани безумия. Рут взяла телефон и перечитала его: