Столько неверных координат пересчитал я своими костями. Оказывался в таких местах, в каких не должен был оказываться. По мере того, как они совершенствовали этот процесс. Я орал, утопая в грязи. Орал, крутясь в космосе. Отфутболенный. Препарированный. Бестелесный. Снова посланный куда-то далеко.

Иногда мне даже это нравилось. Я думал о норах. О подземных недрах. Я – исследователь! Вот она, моя первая человеческая мысль. Я был в центре внимания целой Компании. Вокруг меня водили хороводы, и из-за этого я даже чувствовал себя отважным. И когда они попытались проникнуть в мои мысли, вместо этого – открыли мне свои. Туннели. Норы. Я пробрался сквозь них и вышел на свет.

Я умирал, но они снова делали меня лисом и забрасывали в другую часть карты. Я был не только компас, но и мореход. Мои суставы и сухожилия до сих пор скулят. Я до сих пор слышу этот звук. От пережитого стресса. И если б я оттуда не сбежал. И если б мне срослось освободиться. Возможно, до сих пор бы умирал. Чтобы потом опять на свет родиться.

Я не мог помешать им извлекать сведения, как сапфиры, спрятанные за моими глазами. В моем мозгу. Тащить их клещами. Я был их целью. Меткой на датчиках. Докладчиком. Докладывал собственной шкурой. Хоть мне и не хотелось. Я весь был забит останками червей, пиявок и других существ, живших внутри меня какое-то время. Мне это не нравилось.

Но в своей незримой личной глобуле я становился сильнее. Они пытались задурить меня, но я перехитрил их. И в конце концов они посеяли свою реальность вместе со мной. По ошибке. Слишком много микробов, паразитов и симбиотов в их бульоне. Непреднамеренно образованные экосистемы воззвали ко мне.

Помню, вновь я вернулся домой, рассохшийся и расслоившийся, и они меня снова починили, чтобы получить сведения и координаты. Помню Чарли – в те дни он еще был никакой не Икс, и вместо лица у него была не рожа нетопыря, а какая-то гладкая мягкая белизна, трепыхавшаяся, как рассогласованный спутник на распадающейся орбите.

– Это было прекрасно? – спрашивал Чарли, затаив дыхание

– Ты не поймешь. – Но тогда меня еще не прокляли способностью говорить на языке людей, так что в ответ Чарли слышал только скулеж.

– Но все-таки? Прекрасно?

– Когда-нибудь, Чарли, я тебя укокошу, и вот это-то будет прекрасно.

Но я ему, конечно, ничего не сделал, и со временем почти позабыл о нем, хотя теперь он преследует меня каждую ночь. И каждый день. Со своей призрачной высоты я взираю на этого ребенка-душегуба, но он давно забыл обо мне.