– Кстати, где его искать?

– Биологический модуль, третья лаборатория.

– А Гиборяна?

– Последний раз был в морге...

Ну да, конечно, где же ещё? Я говорил что станцию строили с размахом, по проекту она должна принимать чуть больше тысячи рыл (а в пик соляристической лихорадки сюда набивалось вдвое больше). Естественно, на такую толпу необходим солидный медблок, при котором предусмотрели и морг. Увы, жизнь показала, что предусмотрительность себя оправдала и Гиборян был далеко не первым клиентом этого заведения.

Пока я предавался этим размышлениям, Снаут нервно хмыкнул и заявил:

– Если он, конечно, не пошёл куда прогуляться...

– За клиентами этого заведения особой подвижности обычно не наблюдается, – успокоил я.

– Так то обычно... а здесь я уже ничему не удивляюсь... – заявил мой собеседник, опрокидывая в себя полный бокал "Двух Солнц".

– Вот и проверю, – сказал я, вместо прощания и оставил местного сисадмина напиваться в одиночестве.

***

Медблок расположен на нижних уровнях станции. Сейчас, глубоко законсервированный, он производил жутковатое впечатление. Я заглянул в одну из палат, залитых бледным дежурным светом из коридора, и непроизвольно вздрогнул: застеленная койка и склонившиеся над ней зачехлённые медицинские аппараты будили в памяти образы не то палачей, не то священников на погребальном обряде. В морг вела дверь, завершающая коридор медблока. Ну прямо потрясающий символизм! И кто только додумался! Финал всех стараний! Сначала на ту койку, в лапы механических эскулапов, а потом сразу за эту дверь. Вот так бы и придушил автора идеи!

Собственно морг представлял из себя простой холодильник: предполагалось использовать его исключительно для передержки трупов перед отправкой на большую землю. А если вдруг приспичит провести вскрытие прям на месте, можно приспособить под это любую из научных лабораторий. Сейчас в этом холодильнике была занята всего одна полка, на которой и возлежал мой покойный друг. А рядом, на железном табурете, сидела ОНА. Та самая латика-с-карнавала, весь наряд которой состоял, если опустить незначительные мелочи, из полного отсутствия наряда в принципе. Уже этого было достаточно чтобы понять: она не человек. Стандартная температура в морге – минус двадцать пять, мой кокос тут же включил обогрев и, не будь я магом и не включи внутренний обогрев себя, уши я бы уже отморозил. А она сидит себе спокойненько голым задом на железной табуретке. А если ещё и мельком взглянуть на ауру.. Я взглянул, не мельком, поэтом не сомневался совсем.

Ну ладно, удивились, порадовались, но дело-то делать надо. Что же, буду делать морду тяпкой и вести себя так, словно её здесь так и надо. Глядишь и разговорится, а там и чего ценного сболтнёт.

Я подошёл к Гиборяну. Она уже откинула саван и держала мертвеца за заиндевелую руку, глядя в закрытые глаза неподвижным взглядом. По щеке катилась одинокая слеза. Катилась и не застывала. Я тоже вгляделся в мёртвое лицо. Длинные волосы, при жизни чёрные как смоль, были абсолютно седые, а на лице застыла маска крайнего напряжения и железной решимости. Он знал,что с ним происходит, знал, что это не остановить и боролся до конца. Что же, прости, друг, но мне придётся тебя слегка потревожить.

– Извините, но мне необходимо провести кое-какие исследования, – сказал я, подходя к изголовью скорбного ложа.

Дама попыталась встать, но я положил руку ей на плечо:

– Не надо, это я вам мешаю, а не вы мне.

Сказав это, я быстро прикрепил датчики портативного сканера на заиндевелый лоб Гиборяна и начал принудительную стимуляцию остаточных связей. И, хотя времени прошло уже много, а заморозили его с большими нарушениями, поражения от нейростата читались чётко и однозначно. Что же такого важного ты хотел сохранить, донести до меня, что смог хоть на время преодолеть дурман, вызванный нейростатом? Только ли схему твоего сумасшедшего эксперимента?

Неожиданно дама подняла на меня глаза и спросила: