Небо над Москвой начало синеть — близился рассвет. Отряд выбрался из подземелья, как сказал Маузер, в районе какого-то «метровыхина». Вокруг было тихо и безлюдно, щерились выбитыми окнами брошенные дома, мост без начала и конца нависал над головой. Чуть поодаль, как раз где мост обрывался, валялась на боку связка помятых самоходов, покрытых облупившейся синей краской, с маленькими колесиками. Артур так понял, что это и есть «поезд», который ездил по тоннелям, а потом почему-то попал сюда.

— Не могу привыкнуть, — севшим голосом проговорил Маузер. — Сколько лет смотрю — а привыкнуть не могу. Угробили мой город.

— Ты из какого клана-то, Вестник? — спросил Хамло без особого интереса. — Из башмачников, что ли? У них то джагеры, то еще какая-то пакость вечно заводится.

— Нету больше моего клана. Я… из коренных. Слышал? Коренные москвичи. Нет? Ну вот, говорю же — нет их больше.

Хамло неуверенно улыбнулся: понимал, что Маузер шутит, пусть и невесело. Тимми, весь путь молчавшая, прерывисто вздохнула:

— У Кузьминок парк был. Большой такой. И не стало — выгорел весь.

— Ну вы… историки, — Хамло хлопнул Тимми по плечу, — хватит рыдать над былым величием. Пора спасать шкуры.

Соорудили носилки для раненых — закрепили куртки на подвернувшихся под руку жердях. Фирг, хромая, шел сам и непрерывно ругался вполголоса, попеременно на человеческом и мутантском. Его соплеменники внимали в молчании.

— Омега нападет с юга, — рассуждал на ходу Маузер. — Скорее всего, юго-западу и юго-востоку тоже достанется в первую очередь. У нас мало сил, полторы сотни партизан погоды не сделают, даже с пятьюдесятью мутантами. Нужны еще люди.

— Откуда же их взять? — Хамло шагал рядом, размахивая руками. — Интересно, сколько омеговцев?

Артур прикинул:

— Не меньше двух дивизий. На Москву, скорее всего, одну бросят. А это тысяч восемнадцать бойцов, военная техника… Сметут нас. Такой-то силищей.

— Нужны люди, — с нажимом повторил Маузер. — Хотя бы пять тысяч наберем — уже толк будет. И техника нужна. Бандитов, нищебродов — всех подключим… должны успеть подключить. А ведь сегодня Омега будет в Москве.

— Значит, жизни нам осталось — одно утро? — Хамло улыбнулся. — Последний, значит, рассвет? Давай-ка, Вестник, пошлем людей предупредить бандитов. А сами двинем на юг. И с честью там поляжем.

Тимми рассмеялась, запрокинув голову к небу:

— Славно придумал, Хамло! Ох, славно! Гульнем напоследок! Устроим салют в честь Дня Победы!

Артур снова не понял — ну да что с них взять, с Древних. Вечно о прошлом вспоминают, смириться не могут.

Маузер ухитрился каким-то образом объяснить людям, куда идти, и отряд разделился. Артур остался с Маузером, Тимми, Фиргом и Хамлом, еще около пятидесяти человек и мутантов топали позади. Остальные рассредоточились по Москве, гонцы побежали к бандитам из разных мелких кланов. Было тихо, как бывает только в покинутом городе на рассвете, — ни щебета птиц, ни возни зверей, ни детского плача.

— Царицына нет больше, да? — Тимми, не переставая, озиралась. — Ничего нет. Может, эта ваша Омега не так уж и неправа? Наведут порядок, отстроят город, промышленность поднимут. Заживем, как раньше. Как люди. В законе и порядке. Вольница анархистская — это, конечно, круто, кто бы спорил. Но жить в ней… Как на свалке.

Артур ее очень хорошо понимал: самого терзали сомнения. Ушли в прошлое, забылись виденные ужасы, ненависть к Омеге. Может, стоит заткнуть голос гордости, покориться силе Омеги, позволить ей вымести с Пустоши пакость, прихватив несколько невиновных? И Лана будет расти в обновленном мире, ездить с ним на ярмарку в Москву, ничего не боясь. Как там рассказывала Тома? Школы, больницы, чистота и достаток. Все счастливы. Все довольны.