– Эн-нет, дорогая. Ты не сравнивай. Я «там» была. Хлебнула. Опасаюсь. А вот для тебя это будет новый экспириенс.
– Так говоришь, будто это аттракцион, – цокает Зеля.
– А разве нет? У меня были «американские горки». У тебя, конечно, что-то полегче, Зелюшка. Типа колеса обозрения. Думаю, у Али будет что-то
– Очень смешно, я оценила!
В такие моменты осознаю, насколько прекрасна моя жизнь. Когда есть, с кем коротать вечера за увлекательными беседами. Есть, о ком думать перед тем, как крепко заснешь. Есть гармония с собой.
Нет таких, как Аванесов. Вспоминаю редко, как страшный сон. Нет страхов и тревог по поводу линии поведения с отцом дочери. Нет вселенской усталости в течение рабочего дня, потому как теперь мы трудимся в паре, пусть и почти каждый день. Оказалось, так продуктивнее и удобнее, чем график два на два. И меня всё устраивало.
Вперемешку с тяжелыми мыслями о том, куда заведут нас с Димой эти чувства, я всё же признавала, что счастлива. До дрожи. Как никогда.
И это состояние не покидало меня большую часть дня.
Поэтому, наведавшись в один из немногочисленных гипермаркетов в городе, где числились редкие продукты, которых не было в других местах, я улыбалась уголками губ. В меру. Чтобы и сумасшедшей не прослыть, и миру явить степень безобразно стойкого наслаждения своим существованием. Улыбалась, катая тележку меж рядов. Улыбалась, читая информацию на нужных упаковках. Улыбалась, завидев милых карапузов. Улыбалась даже в тот момент, когда заметила Яну.
Первым порывом было подойти и поздороваться. Ведь меня не покидало неприятно колющее чувство вины перед ней. Пусть Дима и уверял, что не я виновница разлада в их семье, не могла до конца успокоиться.
Когда девушка развернулась, улыбка застыла. Медленно сползла. Исчезла.
Яна была беременна. Глубоко беременна. Где-то на месяце шестом. Я не видела её после зимнего обследования Мии. И по подсчетам получалось, что уже тогда пока еще жена Димы носила их ребенка.
А он утверждал, что не прикасался к ней… Ни к кому…
Резко свернула в другую сторону и с неимоверным шумом в ушах, будто потеряла связь с действительностью и настроилась на другую волну, прошла к кассам. Хоть убей, не вспомню, как расплатилась, как доехала домой и оказалась сидящей на полу в гостиной. Одна светлая мысль – хорошо, что дети у тети Маши, и я успею успокоиться к возвращению Мии.
Есть такое понятие как сухие рыдания. Так вот, меня знобило, губы и подбородок дрожали, глаза жгло. Но слёз не было. Будто горечь пустили по венам, она ползла по ним, ещё не достигнув нужной точки, где мне снесет тормоза. И потом уже, не знаю, какой будет реакция.
А я ведь, было, поверила в чудо.
Но, кажется, мой лимит до этого уже был исчерпан…
Глава 28
Ненавижу перекраивать планы. Учитывая, что терпение – не мой конек, перестройка даётся очень тяжело. У меня были определенные замыслы, хотелось сделать всё красиво. Так, как Аля этого заслуживает. Но она упряма. И когда я думаю о корнях этого упрямства, меня начинает колотить. Непроизвольно сжимаю зубы. Дурак. И с чего только взял, что за месяц-полтора девушка, которой ты причинил столько зла, диаметрально поменяет своё мнение о тебе? Согласится на маленькое путешествие? Доверится?..
Сосредотачиваюсь на стандартной проверке техники перед рейсом. Осматриваем фюзеляж, стойки шасси. Привычно кидаю взгляд на силовые установки, благоговея перед исходящей от них мощью. Отправляемся в кабину, где включаем генераторы. Неосторожно с размаху бьюсь о косяк при входе, цепляясь лычком на погоне. Тот слегка деформируется, и это не укрывается от Андреева, нашего второго пилота. Всё же, какой мы народ суеверный. Парень запускает систему электроснабжения, перепроверяет. Спустя час в полёте, когда я ловлю на себе очередной настороженный взор, раздражение душит особенно остро. И выплескивается в убийственный припечатывающий взгляд, после которого тот заметно «успокаивается».