И еще один квебекский детектив, которого я знаю очень хорошо. Эндрю Райан. Рост — шесть футов два дюйма. Седые волосы. Холодные голубые глаза.

Мы кивнули друг другу. Детектив Райан. Антрополог Бреннан.

Несмотря на большое количество специалистов, четверо присутствующих образовали у ног трупа сплошную стену недоверия.

Все — мужчины. Двоим за пятьдесят, еще двое, похоже, стараются скрыть свои шесть десятков. Темные волосы. Очки. Бороды. Черные костюмы. Кипы.

Стена уставилась на меня. Восемь рук сцеплены за четырьмя неподвижными спинами.

Ламанш опустил маску и представил меня группе бородатых наблюдателей.

— При вскрытии тела мистера Ферриса необходимо присутствие антрополога.

Озадаченные взгляды.

— Доктор Бреннан должна провести анализ скелета, — сказал Ламанш по-английски. — Она осведомлена о ваших пожеланиях.

Я не имела ни малейшего представления о каких-то пожеланиях, кроме просьбы бережно собрать всю кровь и ткани.

— Очень сожалею о вашей потере, — произнесла я, прижимая папку с отчетом к груди.

Четыре угрюмых кивка.

Труп лежал на центральном столе на полиэтиленовой простыне. Кроме того, простыни были расстелены вокруг стола и на полу. На каталке — пустые коробки, банки, пузырьки.

Тело было раздето и вымыто, но ни одного разреза пока не сделали. На стойке валялись два сплющенных пакета. Я предположила, что Ламанш уже закончил внешний осмотр, включая тест на порох.

Восемь глаз проследили за моим приближением к умершему. Четвертый наблюдатель теперь сложил руки в замок спереди.

Не верилось, что Авраам Феррис умер на прошлой неделе. Можно было подумать, будто это случилось еще во времена президентства Клинтона. Глаза почернели, язык бордовый, кожа фиолетовая и в зеленых пятнах. Внутренности рыхлые, мошонка раздулась до размеров волейбольного мяча.

Я вопросительно посмотрела на Райана.

— Температура в кладовой была установлена на девяносто два, — сказал он.

— Почему так жарко?

— Мы думаем, один из котов задел термостат, — пожал плечами детектив.