В ресторане «Парк-отеля», куда мы приехали ровно к семи часам, было пустынно. Лёгкая джазовая музыка лишь подчеркивала малочисленность гостей. Мне показалось, что девушек-официанток, расхаживающих с подносами, на которых стояли фужеры с шампанским, было больше, чем посетителей. Ни я, ни Дубровин никого из присутствующих не знали. Скорее всего, это были представители Минпромторга. Минут через пятнадцать стали подтягиваться областные министры. Завидев Баннова, Михаил Борисович издалека помахал ему рукой, и когда тот сделал вид, что не заметил, подошел с супругой к нему поздороваться. Потом в зал ресторана стали заходить заводские. На правах старого знакомого пошел здороваться с женой Тарасова. Мне просто хотелось уйти от четы Дубровиных. Как ни странно, Вика обрадовалась моему появлению, и даже выразила сожаление, что Валя не смогла сюда приехать. Потом привезли немцев в сопровождении девушек из эскорт-агенства. Все эти группы приглашенных держались как-то обособленно, не перемешиваясь. И к фуршетным столам почти никто не подходил. Все ждали главных «распорядителей бала».

Ровно в восемь вечера в зал зашли Сладков и шедшие за ним Кармазин и Леманн. Переводчицы с ними не было, поэтому шли молча. Раздались робкие хлопки, потом дружнее. Но в овацию не переросли, поскольку вошедшая троица быстро поднялись на сцену. Губернатор, чувствуя себя хозяином, в минутной речи-экспромте сказал о важности развития области. Директор «Химзавода» тоже не стал растекаться мыслю по древу, отметив, что в славной истории предприятия написана ещё одна страница. Было видно, что Кармазин сильно устал. Когда к микрофону подошел Леманн, на сцену вбежала переводчица. Что-то или кто-то её задержал, и она едва успела к началу речи главы немецкой делегации. Я не знаю немецкого, но мне показалось, что переводила она «близко к тексту» сильно упрощая и сокращая сказанное. В зале, конечно же, присутствовали знающие язык, поэтому послышались неодобрительные голоса. Леманн принял это на свой счет и свернул речь. В заключение Виктор Анатольевич ещё раз поблагодарил всех собравшихся за проделанную работу и пригласил вместе отметить достигнутый результат. На этот раз аплодировали громко, пока все трое не сошли со сцены.

Началось движение. Кто-то пошел искать знакомых, чтобы переброситься парой слов. Кто-то пошел к фуршетным столам. Кто-то просто прохаживался по залу «себя показать, на людей посмотреть». На сцену поднялись музыканты ждаз-квартета при областной филармонии. Живая музыка придает любому банкету особый шарм и ощущение неповторимости.

Я давно потерял из виду и Дубровиных и Тарасовых. Чтобы не стоять на пути у праздношатающихся, поменял на полный бокал шампанского и отошел к одной из колонн. Тут же ко мне, как будто поджидал, подошел радостный Юрген Леманн. Из всей его тирады я понял только «Борис Михайловыч», с ударением на «о» в слове Борис. Речь шла о Джозефе, но переводчица явно не торопилась с переводом. Попытался что-то ответить на моем плохом английском, чем только вызвал смех Юргена и ещё одного немца, его сопровождавшего. Через минуту трехстороннего общения я понял, что господин Леманн просит ещё раз поблагодарить «Бориса» за приятный вечер. Что давно он не встречал такого умного собеседника. И что искренне не понимает, почему у такого дедушки внук не знает языка Шиллера и Гёте. Потом к нам подошла знакомая девушка из эскорта, обозначила поцелуй, коснувшись моей щеки своей, шепнув «рада видеть». Взяла немцев под руки и увела. Я облегченно выдохнул.

– То, что тебе рады местные проститутки, понимаю. И даже завидую.

Я обернулся. Сзади стоял Сергиенко Олег Семенович, которого за глаза зовут СОС – начальник службы безопасности «Химзавода», отставной полковник госбезопасности. Не слышал, как он подошел. От неожиданности какое-то время не мог выдавить из себя ни звука, только стоял и моргал. Сергиенко, оценив произведенный на меня эффект, продолжил, улыбаясь:

– Но когда ты успел «очаровать» немца, да так, что он через весь зал лезет тебе с объятиями?

Явное преувеличение в его словах вернуло мне ощущение контроля над собой. Скорее всего, он не слышал наш разговор. Поэтому решил продолжить в его шутливой манере:

– Вы же знаете, Олег Семенович, что нас этому учат. – Полшага навстречу, чтобы следующую информацию никто кроме него не услышал. – По одним методикам, в одной организации обучались.

Шутка про комитетское прошлое Сергиенко не понравилась. Он перестал улыбаться, взял меня пол локоть и отвел в сторону.

– Виктор Анатольевич просил поблагодарить тебя за проделанную работу. – Несколько секунд, чтобы я осознал значимость сказанного. – На меня ты тоже произвел впечатление. Давно не встречал такого аналитика. – Лицо главного безопасника завода было непроницаемо. – Ты нам здорово помог, – перевел дыхание, – и даже сделал отчасти нашу работу. Спасибо!

Крепко пожимая мне руку, понизил голос:

– Даже никому не скажу, как ты сегодня месячный лимит представительских обналичил.

– Это премиальные моему аналитическому отделу, работу которого Вы только что похвалили. – Я же напротив, говорил обычным голосом, показывая, что мне скрывать нечего. – Парни хорошо потрудились, причем выходя за пределы своих служебных обязанностей и сверхурочно. – Теперь была моя очередь брать паузу. – Возможно, мне и впредь придется обращаться к ним за помощью в интересах завода. Поэтому посчитал нужным их отблагодарить. Объяснительную напишу завтра.

– Не кипятись, Володь! – Примирительным тоном сказал Сергиенко.

Ему что-то было нужно от меня, иначе ушел бы. Но, похоже, ждал повод. Я тоже не решался переходить на «разговор по душам» с практически незнакомым мне человеком на такой должности, да ещё и с таким бэкграундом.

– Владимир! – Почти официально. – Виктор Анатольевич ставил задачу твоего родственника пробить по всем возможным каналам. – Сергиенко замялся. – Твоего мнимого деда, Бориса Михайловича, кто он, откуда, ты понимаешь … Сейчас не до этого, но после он спросит, а мне ответить нечего. Ты мне расскажешь про него?

В последнем вопросе проскользнули нотки надежды и мольбы одновременно. Я колебался. Ни отшучиваться, ни «включать дурака» с бывшим полковником госбезопасности нельзя.

– Я уже говорил Кармазину. – Пауза. Пусть поймет, что в этом вопросе готов перешагивать через его голову. – И Вам повторю. Это не мои секреты. Да, он мне никакой ни дед. Да, он австриец. И, – маленькая пауза, – скажу только Вам: у меня он прячется от преследования одной иностранной спецслужбы.

Последняя новость не сразу дошла до Сергиенко. Он сперва усмехнулся. Но по моему серьезному лицу понял, что я не шучу.