Неизвестно, случайно или намеренно на месте сгоревшего двора крестьянина Сорычева был проложен переулок.
Остались в памяти жителей села пожары: июньский 1781 года (в пламени погибло десять улиц, 260 домов), 1793 года (огнем уничтожено до пятисот домов). Последний по времени крупный пожар относится к 1839 году. 13 мая в золу и пепел превратились 416 домов. Сгорела также 61 «фабрика» (в основном мелкие ткацкие светелки и набоечные заведения).
Главной причиной пожаров было неосторожное обращение с огнем. Кто-то забыл в набоечной зажженную свечу, кто-то вышел вечером задать корма скотине и заронил в сено искру…
В хронике села, которую вел купец Полушин, встречаются такие упоминания: «В Широкой улице загорелось у крестьянина Семена Сорычева», «Загорелось в доме крестьянина Дмитрия Головачева…»
Но случались, конечно, и поджоги. Они являлись своеобразной формой социального протеста крепостного крестьянства, проявлением классовой борьбы.
С 1775 по 1781 годы в поджогах было обвинено восемь крепостных крестьян. По приказу графа Шереметева их сослали в Сибирь. Вполне возможно, что некоторые из них, доведенные до отчаяния притеснениями и поборами, действительно пустили «красного петуха» на строения богатеев.
…Всполошно гудел в ночи набат. Полуодетые люди выскакивали из домов, хватали кто ведра, кто багор, кто лопату, и бежали навстречу огню. Не с той ли поры сохранился в деревнях обычай прикреплять к фасадам домов дощечки с изображением этих необходимых для тушения огня орудий?
Распарывая мглу, лез на людей рыжий косматый зверь. Ревели дети, молились старухи. Утром на усыпанной пеплом улице собирались погорельцы. И всякий раз после беды, погоревав, крестьяне брали в руки топоры и начинали отстраиваться заново. Благо лесу вокруг села было много. И опять крыли избы соломой. А чем же еще?
Соломенные крыши, правда, уже как исключение, сохранялись некоторое время в Иванове и после Октябрьской революции. В середине тридцатых годов один такой дом, на Некрасовской улице, издалека сиял золотистой кровлей.
В шестидесятых годах прошлого века, с развитием капитализма, в России появились страховые общества — правительственные, земские, городские и частные. За определенные взносы владелец дома получал право на возмещение убытков в случае пожара.
И поныне на фасадах некоторых старых, намеченных к сносу домишек, можно видеть под чердачным окном ржавую железную пластинку с такой, примерно, надписью: «Застрахован от огня в обществе „Россия“».
Но пользоваться услугами страховых обществ могли только люди более или менее состоятельные. Поэтому большинство погорельцев никакого страхового возмещения не получало. Зато иные фабриканты воспользовались появлением страховых обществ для своего обогащения.
Видный ивановский инженер С. Запруднов, кстати, в свое время курировавший сооружение завода тяжелого станкостроения, был сыном заводчика средней руки. В молодости ему довелось близко познакомиться со многими ивановскими богатеями, их бытом и нравами. Как-то Запруднов спросил меня:
— Вы знаете, чьи фабрики в старом Иванове горели чаще других?
Я этого не знал.
— Дмитрия Геннадьевича Бурылина, — сказал он. — Да, да, того самого Бурылина, который построил в 1915 году музей и подарил его городу. Он был страстным коллекционером. Во время поездок по России и Европе покупал старинные картины, оружие, всевозможные редкости. Из-за этих трат Бурылин нередко оказывался в затруднительном положении. И тогда «по неизвестной причине» загоралась та или иная его фабрика, застрахованная на сумму намного большую, чем она в действительности стоила.
Каждый раз страховые компании выплачивали Бурылину крупные суммы. Доказать поджог не удавалось. Улики, вроде бутылки из-под керосина, истреблял огонь. В общей сложности на Бурылинских фабриках было не меньше пяти-шести таких пожаров…
Этому рассказу можно поверить. Ни один ивановский фабрикант не упускал случая нажиться, хотя бы путем преступления. В капиталистических странах подобные явления и поныне нередки. Ради страховой премии идут на дно вместе с экипажем устаревшие суда, взрываются в воздухе самолеты вместе с пассажирами…
О случавшихся в старину больших пожарах напоминает нам прежнее название Советской улицы — Негорелая. Она возникла примерно в конце XVII — начале XVIII веков как слободка Троицко-Покровского монастыря. Впоследствии улица разрослась и стала именоваться Троицкой. Известен документ с упоминанием ее, относящийся к 1752 году.
А вот на плане села Иванова, составленном в 1774 году, она значится уже как Разгуляй. Дело в том, что в самом конце улицы был открыт «питейный дом» «Разгуляй». Он привлек немало любителей выпивки именно своей удаленностью от центра села, а значит и от «блюстителей порядка».