Я провожу рукой по волосам, прижавшись затылком к подголовнику и уставившись в крышу автомобиля.

— Вы запутались. Я понимаю, —  тихо проговаривает Игнат Артурович.

Я недоверчиво кошусь на него.

— Правда?

— Раз уж мы откровенничаем, то давайте договоримся оставить этот разговор и не вспоминать о нем в будущем, идет?

Я киваю в знак солидарности.

— Вы влюблены в кого-то, Игнат Артурович?

Мужчина убирает руку с руля и потирает подбородок. Уголок его рта дергается вверх в жесткой ухмылке.

— Скажем так, меня напрягает ситуация с одной девушкой. Она не выходит у меня из головы. Я не влюблен, нет, — он смеется себе под нос, — еще слишком рано. Но меня бесит, что не могу ее добиться. Кажется, я ей не очень-то и нравлюсь… 

Вмиг я выпрямляюсь на сидении, вытягиваюсь в струну. Дыхание затрудняется, но стараюсь держаться, чтобы не выдать своего волнения. Он говорит обо мне. Игнат говорит обо мне. О Скарлетт. И даже не догадывается, что мы с ней — один человек. 

— Наверняка есть способ добиться, — говорю пискливо. Да что с моим голосом! 

Но не пытаюсь убедить в том, что он ошибается насчет чувств к себе. Той девушки. Я не хочу лгать. Несмотря на то, что, кажется, будто несколько часов вместе нас немного сблизили, душой и сердцем я с Тимуром.

— Возможно, — отвечает Игнат уклончиво.

Он не собирается полностью раскрываться, понятное дело. А потом внезапно:

— Хотя нет. Нет. Ей нравится мой друг, поэтому без шансов. 

— Непростая ситуация, — комментирую, сглотнув. 

Ладони вспотели. Пальцы впиваются в ремень безопасности. Такое ощущение, что меня можно просканировать и все-все узнать. 

— А он ее продинамил, потому что посчитал несерьезной маленькой девочкой. — Он вновь отрывает руку от руля и глухо усмехается. — И — цитата: “Игры в кошки-мышки не интересуют”. 

Аскарову, вероятно, просто нужно выговориться. Я молчу, он тяжело вздыхает.

— Вот вроде бы почти не знаю эту… — поджимает губы, двигая ими беззвучно, словно пытается подобрать слово понеприятнее. — Но зацепила чем-то. Энергетикой, что ли?