– Нет. Но иногда смотрю на эти толпы и прямо жалею, что согласился на Контракт. Если бы не он, я бы их перестрелял всех.

Карел на секунду, всего на секунду, сжимает в кулак руку, обнимающую меня, стискивает челюсти, показывая в оскале ровные белые зубы. Кого-то другого, наверное, испугала бы эта вспышка ярости, но меня она только веселит.

– Зачем же так грубо? – замечаю я. – Можно подойти к делу творчески – например, подсыпать яда в коробки с сувенирными шоколадками. Тогда смерть будет долгой и мучительной.

– Я подумаю, – серьезно обещает Карел. Потом тоже смотрит на время и отбрасывает смартфон в складки одеяла. – Кстати о Контракте. Нам пора.

Да, Контракт. Именно из-за него мы не можем сейчас заказать пиццу и посмотреть фильм. С другой стороны, именно он делает возможным наш беззаботный образ жизни в принципе. Одни только наши апартаменты – потолок с позолотой, балкон под крышей римского дома восемнадцатого века – стоят двести евро в сутки, а квартира в Париже, куда Карел завтра летит на геймерскую тусовку, обойдется еще дороже. Моими гаджетами можно заполнить целый магазин электроники, шмотками Карела – пару модных бутиков. Мы ни в чем себе не отказываем. Кроме одного – мы не можем быть самими собой.

– Карел!

Я окликаю его, когда он уже исчезает в ванной, и он высовывает в коридор одну только голову, прячась за дверной рамой. Так, как будто я ни разу не видела всего остального.

– Что? Сэйнн, собирайся. Если мы сейчас не выедем, то потом не успеем даже на вертолете.

– Почему мы должны это делать?

– Делать что? Стоять в пробках? Видишь ли, местная логистика с учетом плотности населения…

– Почему ты согласился на Контракт?

Я сажусь на кровати, завернувшись в одеяло, как в кокон, босые ступни тонут в пушистом кремовом ковре из шерсти ламы. Карел пожимает голыми плечами:

– Что за вопрос? Как и ты. Как все. Других вариантов не было.

– Ты уверен?

– А ты нет? Ты же знаешь, почему мы это делаем. Да, условия не идеальные, но я не против – благодаря Контракту у меня есть все, чего я когда-либо хотел. Квартира в Амстердаме, машина, каких в мире единицы, я путешествую сколько хочу и когда хочу, а мои обзоры игр публикуют в мировых изданиях. А главное – я проживу еще очень долго и смогу насладиться всем этим. Назови мне хоть одну причину отказаться.

– Я не об этом. Не о том, чтобы отказаться… Просто… Ну…

Я машинально беру с подоконника свой айфон, включаю и выключаю экран, кладу обратно. Карел смотрит на меня, уже стоя в дверном проеме в одном только полотенце вокруг бедер, и ждет. Думаю, любой мастер эпохи Возрождения отвалил бы кучу золотых монет (при условии, что у они бы у него были), чтобы заполучить Карела в свои натурщики, – рельефные мышцы, острые скулы, жесткие льняные волосы небрежными вихрами, на создание которых, я знаю, он тратит не меньше получаса, и льдисто-голубые глаза. Наверное, именно так выглядел юный Зевс. Конечно, он греческий бог, а не римский, но такого я бы украла с любых небес.

Я смотрю на Карела и сама уже не знаю, что хотела сказать. Мы никогда не говорили об этом, ни с ним, ни с другими дискордами. Контракт не обсуждается. Он придуман не нами и старше нас на много веков. Я знаю текст наизусть на трех языках – английском, нидерландском и итальянском, он совсем короткий, полторы печатных страницы. В нем только простые, однозначные фразы, но иногда, как сейчас, что-то в них не дает мне покоя.

– Если бы был какой-нибудь другой способ выжить, получить то, что мы имеем, и не идти на сделку с лампиридами, ты бы рискнул?

Я готова услышать новую порцию аргументов, но Карел не любит дискуссии и вообще все, что усложняет отношения. Как и я, впрочем. Он вскидывает голову, подмигивает мне и дарит одну из своих самых прекрасных улыбок.