– Идиот! – Батрид попытался освободиться от пут, но безуспешно.

Веревка впивалась в руки. Гроза пугала Дуду, он дергался, пытаясь порвать цепь.

– Ах, как красиво! – Трато подошел к балюстраде и глянул вниз, туда, где спираль хранилища исчезала в сумраке.

В свете молний, ставших почти непрерывными, казалось, что балюстрада хранилища, уходящая широкой спиралью вниз, в глубь Центрума, стала еще глубже, если вообще не бесконечной.

– Вы окончите свою жизнь там! – разразился дьявольским хохотом Граценбург. – Станете последними экспонатами этой коллекции. Я считаю, это достойный конец для тебя, Лано.

Он отошел от перил и вялым голосом, словно просил о сущем пустяке, отдал приказ:

– Кончайте с ними.

И уже совсем другим голосом произнес:

– Приготовиться к переходу!

Охранники вывели вперед трех человек. Они отличались от остальных тем, что были без платков и темной униформы. По черным татуировкам на запястьях было понятно, что это контрабандисты. Кроме того, на руки каждого были надеты кандалы, скрепленные вместе одной цепью. Они стали рядом с ковчегом в полной готовности создать переход.

Два человека из охраны Граценбурга сняли оружие и прицелились в пленников.

– Нет, не стреляйте, не дай бог рикошет! И не дай бог попадете в ковчег! – рявкнул Трато и уже спокойным, беспечным голосом добавил: – Перережьте им глотки. Медленно, пусть порадуются последним секундам жизни.

Один из охранников перекинул винтовку на плечо, достал нож и спокойно, словно происходящее его не волновало, подошел к пленным. Первым он выбрал Шергина.

Граценбург, скрестив руки на груди и не скрывая зловещей улыбки, полуприкрытой дыхательной маской, наблюдал за казнью.

Воин в платке никак не ожидал того, что сделал Олег. Опережая движение руки с ножом, он резко ударил по лезвию веревками на запястьях. Удар был сильным и резким, Лано словно пушинка дернулся на общей веревке. Нож разрубил путы. Уже свободными руками Олег притянул стражника к себе и ударом головы вогнал переносицу палача в мозг. Пока тот падал, Олег успел схватить с его плеча винтовку и, почти не целясь, выстрелить в рукоятку, открывающую доступ газа в сферу.

Граценбург наблюдал за происходящим словно завороженный, не отдавая команд. Он не мог понять, что делает Олег, ведь его положение было безнадежным и только оттягивало момент смерти.

Шергин, крепко намотав перерезанную веревку на левую руку, закричал:

– Прыгаем!

Лано не успел даже осознать команды, а они уже летели вниз вместе с Олегом и орущим от ужаса Дуду, словно сорвавшиеся в одной связке со скалы альпинисты. Цепь Лано не выпускал из рук. Шергин, падая навзничь, в полете, не целясь, выстрелил несколько раз в центральную часть купола. Только увидев, как сбитый выстрелами шпиль-громоотвод падает на купол, разбивая его на множество стеклянных осколков, Шергин задержал дыхание, и через мгновение и он, и Лано, и Дуду исчезли в призрачном мареве, всего в нескольких метрах от дна хранилища.

– Идиот. Патетичный идиот, – только и сказал Граценбург, хотя в голосе сквозила досада. И, обратившись к охране, добавил: – Как только я уйду, взорвите хранилище. Пусть эти сумасшедшие, если, не дай небо, смогли уйти, вернутся в горы обломков. Тоже достойная смерть.