Далекий раскат грома добавил словам Трато драматизма. Грозовая туча приближалась к Депозитарию и уже почти скрыла голубое небо, в гостиной потемнело. Трато указал на газовые рожки на стене, и его охрана немедленно включила освещение. В неровном свете пламени, скрывавшем детали в колышущихся тенях, Граценбург выглядел зловеще, словно создание из темного мира. Гроза приближалась, и вспышки молний время от времени освещали окно.

– Так вот дорогие мои, – продолжил Трато, – вы проиграли, а я выиграл. Более того!..

Он опять нервно засмеялся, и на этот раз смех перешел в тяжелый сухой кашель.

– Более того, – тяжело выдохнул Граценбург, – вы, как и предназначено марионеткам, которые не замечают ниток, следовали моим аккуратным, невидимым приказам.

Трато упивался победой.

– Так вот, идея с бомбой в аэроплане была, конечно, оригинальная, но грубая. Я подозреваю, что это мой добрый друг Батрид придумал. С одной стороны, сохранить свои руки в чистоте. Вы ведь не убивали меня, так ведь? А с другой – вы были уверены, что я умру в страшных муках от удушья и стратосферного холода. Можете быть довольны, вам почти удалось! Но я сильнее вас! Я смог отрезать излишний антиграв и заставить самолет пойти на снижение. Правда, не сразу. Вы были близки к победе, очень близки. Мои лучшие врачи привели меня в порядок, подлечили мои обожженные смертельным холодом легкие. – Тут голос Трато дрогнул от жалости к самому себе. – И вот он я, в полном здравии. Ну, почти, но это временно. Эх, дорогой мой Лано, не будь ты таким чистоплюем, пристрели меня там, у моего замка, выиграл бы ты.

Тут Граценбург захрипел, даже в слабом свете газовых рожков было заметно, как посинело его лицо. Он дернулся в судороге и из последних сил показал рукой себе за спину, на баллон. Расторопная охрана немедленно заменила источник кислорода, и Трато, сделав несколько глубоких свистящих вдохов, продолжил:

– А вы, друзья мои, не переставали играть по моим правилам. Вы сделали то, ради чего я оставил вас в живых в тот блаженный день, когда смог добыть в Депозитарии половину сферы. Вы смогли настолько войти в доверие к мартышу, что он привел к вам весь совет своей глупой стаи. И они отдали вам то, что действительно открывает дорогу к другим мирам. Поверьте, это даже больше, чем я ожидал.

– Чего же ты ожидал? – не выдержав, закричал Лано.

– О, великий гуманист отозвался, – хохотнул Трато. – Я ждал, что вы просто приведете меня в логово старейших мартышей, а там я и своими силами справлюсь. Хотя из этих тварей выбить что-либо не так легко. Тупые и непонятливые. Но если человек им понравится, то они доверяют ему безмерно. Я, к сожалению, в свое время… В общем, я не нашел с ними общий язык. А тут все решилось само собой.

Граценбург тяжело поднялся, подошел к сфере, взял ее обтянутой черной перчаткой рукой и прикинул на вес.

– О, там внутри что-то лежит! – Он разнял половинки сферы и извлек хризопраз. – Вот дикие животные, и сюда свои дурацкие камешки засунули.

Олег смотрел не отрываясь, в надежде, что Трато вытащит камень. Но тот, видимо, что-то почувствовал.

– Пусть лежит где лежал!

Он оставил камень на месте и защелкнул полусферу.

– Ну что, пока буря не разыгралась, – Граценбург глянул в окно, за которым чернело грозовое небо, – нужно закончить дела. Сейчас ты, мой дорогой друг Лано, отведешь нас в хранилище, ты же не хочешь, чтобы я опять перебил всю охрану и сломал новые запоры и двери? Ты же не хочешь снова напрасных жертв? Мы заберем все, что мне необходимо, и уйдем в другой мир. Там и заработает великий ключ.

– Ты же не способен к перемещениям, куда ты уйдешь? – фыркнул Батрид.

– У меня достаточно перевозчиков. Они ждут моего приказа покинуть Центрум. Не всем же нравится быть переработанными на антиграв, – засмеялся зловещим каркающим смехом Граценбург. – Хватит разговоров, пошли.