— Так оно и есть, — согласился мистер Рэнсом.
Директор прожил на Среднем Западе почти год и, постояв перед верандами фермерских домов, знал по опыту, что на этом месте разговора обычно приглашают войти и предлагают выпить чего-нибудь прохладительного, а ты будь готов принять приглашение, и с твоей стороны невоспитанно отказаться, даже если впереди у тебя три часа пути. Но ни от Эммета, ни от мистера Рэнсома приглашения не последовало.
— Ну, — сказал тогда директор, — я, пожалуй, поеду обратно.
Эммет и мистер Рэнсом поблагодарили его напоследок, пожали ему руку; он сел в машину и уехал. Когда он отъехал на четверть мили, Эммет кивнул на легковую машину.
— Мистера Обермейера?
— Он ждет в кухне.
— А Билли?
— Я сказал Салли, чтобы привела его чуть позже, когда вы с Томом разделаетесь с делами.
Эммет кивнул.
— Готов идти? — спросил мистер Рэнсом.
— Чем скорей, тем лучше, — сказал Эммет.
Том Обермейер сидел за маленьким столом в кухне. Он был в рубашке с короткими рукавами и в галстуке. Если был у него пиджак, то остался в машине — на спинке стула не висел.
Эммет и мистер Рэнсом как будто застали банкира врасплох: он со скрипом отодвинул стул, встал и подал руку — все это одним движением.
— Ну, здравствуй, Эммет. Рад тебя видеть.
Эммет молча пожал ему руку.
Он окинул взглядом кухню: пол подметен, рабочий стол чист, раковина пуста, шкафы закрыты. Такой чистой Эммет кухню никогда не видел.
— Давайте присядем, — сказал мистер Обермейер и показал на стол.
Эммет сел напротив банкира. Мистер Рэнсом стоял, прислонясь к косяку. На столе лежала толстая коричневая папка с бумагами. Она лежала поодаль от банкира, словно ее оставил здесь кто-то другой. Мистер Обермейер кашлянул.
— Прежде всего хочу сказать тебе, Эммет, как я огорчен смертью твоего отца. Он был прекрасный человек, и слишком молодым унесла его болезнь.
— Спасибо.