— Что-то у меня тут закололо, — пожаловалась Серая Шкурка, держась за бок. — Я запыхалась. Надо передохнуть. Мы давали не меньше сорока миль в час, и это в гору!

— Что за странная долина! — воскликнул Питер, глядя вперед, где перед ними лежало широкое поле сухой травы. Трава колыхалась от ветра, по ней скользили какие-то тени. До холма, где стояли Питер и Серая Шкурка, доносилось ее холодное, режущее слух шуршание, похожее на шипение змей или на чей-то неустанный шепот.

Серая Шкурка поежилась.

— Не нравится мне это место, — сказала она. — Я здесь уже была. Это Долина Цепляющейся Травы, которая непрестанно что-то шепчет. Дети всего мира, перед тем как стать взрослыми, обязательно должны пройти через эту долину. Те, у кого родители умные, проходят ее легко. Но большинству здесь приходится туго.

— Давай как-нибудь увильнем, — предложил Питер. — Давай обойдем ее.

— Не получится, — ответила Серая Шкурка. — Прекрасная Принцесса живет как раз по ту сторону Долины, так что нам, хочешь, не хочешь, придется ее пересечь. Трава будет цепляться за ноги, пытаться повалить на землю, а если ты схватишь ее рукой, поранит тебе пальцы. Знаешь, есть такая трава, о которую можно порезаться, если попытаться ее сорвать. Так вот, эта — такая же. Она ужасная. К тому же вечно что-то шепчет.

— Что же она шепчет?

— Это зависит от того, с кем она говорит. Особенно она жестока к детям несчастным, обиженным, одиноким и к тем, кто не верит в себя. Она тянет их вниз, режет им коленки, да так, что шрамы остаются на всю жизнь. Если прислушаться, можно различить ее шепот: «Ты — слишком толстый, ты — слишком худой, ты — дылда, ты — коротышка. Расправь плечи. Почему ты такой глупый? Подожди, дома я тебе задам. Вот дойдет до отца, тогда узнаешь. Ты лентяй. Ты эгоист. И врун. Почему ты так плохо учишься? Почему ты хуже соседских детей? Сделай то, сделай это, иди сюда, пойди туда, чтоб тебя было видно, но не слышно, слушай старших, подчиняйся, соглашайся…»

— Трава начинает шептать, стоит ребенку лишь подойти к ней, продолжала Серая Шкурка. — Она сводит детей с ума, режет им ноги, и следы от этих порезов не затягиваются и не исчезают.

Пока они разговаривали, из-за кустов у подножья холма вышла группка детей. Все они были в школьной форме, и у каждого за спиной висел ранец с учебниками. Маленьким было лет по семь, старшим — лет по четырнадцать. Они остановились у края Долины и прислушивались к шепоту травы. Идти по полю они боялись, оно казалось им просто бескрайним.

— Знать бы, как им помочь, — сказал Питер, Его внезапно охватила ненависть к траве, и он живо представил себе, как скосил бы газонокосилкой все это поле, чтобы трава никогда больше не цеплялась за ноги ребят.

Серая Шкурка догадалась, о чем он думает.

— Ее не скосить, — сказала она. — Я однажды пыталась, но трава вырастает быстрее, чем ты ее срезаешь, а уж я-то умею обращаться с косой.

— Стоя тут, мы вряд ли им поможем, — сказал Питер.

Он подбежал к лошади, вскочил на нее и галопом погнал вниз по склону. Серая Шкурка — за ним. Они мчались меж деревьев и скал, перепрыгнули через мелкий ручей и устремились к детям, стоявшим на краю поля под красным эвкалиптом. Многие дети плакали. Самый маленький мальчик порезал об острую траву руку и обмотал ее носовым платком: на платке виднелись пятна крови. Другой мальчик сильно порезал себе коленки, а у одной девочки на лбу был синяк — она ударилась, споткнувшись о невидимый в траве камень. Дети были напуганы и стояли, сбившись в кучку. Питер осадил лошадь возле них; они смотрели на кенгуру, как на врага.

Вдалеке, посреди долины виднелась еще одна группа детей. Те решились проложить себе путь через Цепляющуюся Траву, но, чем дальше они углублялись в сплетенную гущу стеблей и листьев, тем труднее становилось им идти. Трава неистово колыхалась вокруг них, из ее сплошной переплетенной массы вытягивались маленькие серые пальцы и раздирали детям руки и ноги. Постоянный шепот все нарастал, пока не перешел в громкое шипение, как у тысячи змей, когда они то бросаются вперед, то отступают.

По траве, поднимаясь и опускаясь серыми волнами, проносились темные тени, напоминающие тени от облаков. Становилось дурно от одного взгляда на эти сухопутные волны, которые, в отличие от волн морских, не освежали душу.

«Почему ты не можешь сдать экзамены? — шептала детям потревоженная трава. — Надо больше заниматься и меньше играть. Надо трудиться упорней. Кто не сдаст экзамены — останется без работы. Ты уже слишком большая, чтобы играть в куклы и прочие детские игры. Подумай о будущем».

Трава становилась все злее и злее, и дети стали падать и барахтаться в объятиях листьев и стеблей. Питер не мог больше ждать. Детям нужно было дать Волшебный Лист. Мальчик пустил лошадь в галоп, и она помчалась вперед длинными прыжками. В руке Питер держал Волшебный Лист, и трава, тянувшаяся к нему, съеживалась и увядала. Колышащиеся стебли расступались под копытами Мунлайт, увядая и шипя, словно их что-то сжигало.

Когда Питер нагнал детей, трава отпрянула от них и безжизненными плетьми легла у их ног. Ее шепот умолк.