В путанице первых часов нет места какой-либо определенности, за исключением сразу же установленной личности жертв. Несмотря на это, вскоре после полуночи (точнее, в 00:10) пресс-секретариат Святого престола рассылает бюллетень № 184, датированный 5 мая: «Командир корпуса швейцарской папской гвардии, капитан-полковник Алоис Эстерманн, — читаем мы в нем, — был найден мертвым в своем доме вместе с супругой Глэдис Меса Ромеро и вице-капралом Седриком Торнеем… Все трое убиты из огнестрельного оружия. Под телом вице-капрала найдено его табельное оружие… Данные, имевшиеся в нашем распоряжении до этого момента, позволяют выдвинуть предположение о приступе безумия (raptus di follia) у вице-капрала Торнея».
Чуть позже директор пресс-службы Хоакин Наварро-Вальс уточняет журналистам динамику преступления: вице-капрал, вероятно, убил из своего пистолета супругов Эстерманнов, а после этого покончил с собой. В подтверждение данной версии официальный представитель Ватикана объясняет, что Торней за полтора часа до двойного убийства якобы доверил сослуживцу передать родственникам его прощальное письмо. «У Ватикана есть моральная убежденность в том, что события разворачивались таким образом», — безапелляционно заключает доктор Наварро-Вальс.
Играя на опережение и не дожидаясь результатов вскрытия, допросов и баллистической экспертизы, уже через три часа после смерти троих человек Святой престол распространяет базирующуюся на «моральной убежденности» официальную версию, позволяющую закрыть дело еще до его открытия. Три трупа «ошпаривают», торопят, давят самим фактом своего существования: не только из-за того, кем они были при жизни, но и по причине места их обнаружения.
5 февраля 1999 года судья Марроне скрепляет подписью, как сказано в начале главы, декрет об архивации: не требуется никаких уголовнопроцессуальных действий в отношении смерти полковника Алоиса Эстер-манна, синьоры Глэдис Меса Ромеро и вице-капрала Седрика Торнея. Конечно, дело формально уже закрыто, но на месте отсутствующего судебного приговора продолжает зиять вызывающая пустота наряду с предельно ясным обвинением в адрес бедного Торнея.
Святой престол улаживает этот вопрос и бюллетенем № 55 от 8 февраля 1999 года заполняет пустоту, созданную декретом об архивации. На девяти страницах (которые являют собой коллаж из выжимок и отрывков того доклада, что был представлен судье Марроне судебным следователем Никола Пикарди) заклеймен молодой вице-капрал: он и убийца, и самоубийца, и сумасшедший, и больной, и пристрастившийся к наркотикам.
В информационном сообщении Ватикана зафиксировано: «Аутопсия показала наличие субарахноидальной кисты размером с голубиное яйцо в черепе Торнея, которая деформировала переднюю часть лобной доли левого полушария головного мозга». Читаем далее: «Химико-токсикологические исследования организма Торнея выявили следы метаболита индийской конопли-каннабиса». И вдогонку: «Третья привходящая причина [преступления] заключается в активной фазе бронхопневмонии». Итак, безумец, наркоман и больной.
Однако все еще неясен мотив, положительный или отрицательный, который подтолкнул бы на это злодеяние человека, пусть даже находившегося в столь плачевном состоянии.
Вот он: «Весть о том, что ему было отказано [полковником Эстерманном] в признании его заслуг в виде награждения медалью Бенемеренти». Тор-ней, лишившийся рассудка и кипящий обидой, был, следуя логике текста, поражен «острой психической реакцией, механизмы торможения которой не сработали и ликвидировались».
Гипотетически ход совершения преступления реконструируется по такой схеме: Торней звонит в дверь, входит в квартиру, «два раза стреляет в полковника Эстерманна… третий раз впустую, пуля застревает в левом косяке двери лифта… четвертый настигает синьору Эстерманн… в конце концов, вице-капрал обращает оружие против себя самого».
В совокупности все пять выстрелов произведены из табельного пистолета юного вице-капрала. «Под его телом, — гласит бюллетень, — был найден пистолет марки SIG, модель 1975 года, швейцарского производства, калибр 9 мм, реестровый номер А-1-101-415, в комплекте обойма с шестью, как правило, патронами, один из которых остался неиспользованным… это табельный пистолет вице-капрала». Пять гильз, собранных на месте преступления, полностью соотносятся с этим пистолетом. Стрелял, вне всякого сомнения, Торней: эксперты обнаружили на его правой руке «присутствие остаточных гранул пороха». Для Святого престола все решено, резонов не доверять отчету нет. Между тем какие-то сомнения остаются, лучше даже сказать так: сомнений масса.
Тот самый судья Марроне в интервью ежедневной газете «Ла Нацьоне» от 9 июня 2002 года признает: «Когда случаются такие серьезные происшествия, по которым не все сомнения рассеяны, необходимо попытаться с минимальной степенью приблизительности докопаться до истины». И это еще не все. В письме, отправленном матери Торнея 1 марта 2000 года, Марроне пишет по поводу ватиканского бюллетеня № 55: «Документы, разработанные Святым престолом, не могут быть подкреплены формальной гарантией судебного органа».
Этого было достаточно, чтобы убедить синьору Мюгетт Бода, что реальные события отличались от того, как их описывают должностные лица Ватикана, и что ее сын, бедный вице-капрал, стал безвинной жертвой жестокой инсценировки: его несправедливо обвинили в убийстве, дабы скрыть настоящие причины бойни. «Я получила только лживые выдумки и нахожусь в полном отчаянии», — признается мадам Бода журналу «Панорама» 18 июня 1998 года. «Слишком много замалчиваний и вранья со стороны Ватикана».
6 июля 2000 года при содействии двух парижских адвокатов — Жака Верже и Люка Броссоле — она формализует требование о повторном проведении расследования. Двое юристов неоднократно пытаются получить аккредитацию при судебной инстанции Ватикана, но ответ всегда одинаков: это невозможно.
Тогда 11 апреля 2002 года адвокаты направляют «ходатайство Его Святейшеству Иоанну Павлу II о возобновлении следствия», где изложены все те пункты, правдивый анализ которых ставится под сомнение. Прежде всего, входная дверь дома Эстерманнов была распахнутой, словно кто-то, в спешке удаляясь, оставил ее открытой. Потом еще эта загадка четырех грязных бокалов, обнаруженных в помещении, — данное обстоятельство заставляет думать о том, что там присутствовал кто-то четвертый. Кроме того, имеются результаты второй аутопсии вице-капрала, проведенной в Швейцарии, согласно которым никакой кисты в черепе найдено не было. И еще: «Табельный пистолет, из которого вроде бы застрелился Торней, — сообщают юристы, — имеет боезапас с точным калибром 9,41 мм… в то время как диаметр отверстия в затылке Седрика составляет только 7 мм». Как возможно, чтобы дыра на выходе из черепа имела меньший калибр, чем пуля, от которой она образовалась? Значит, был второй пистолет? Именно из него покончил с собой Торней?
Но и это еще не все. Траектория вхождения пули в череп вице-капрала, линия слома верхних резцов и позиция орудия преступления под трупом юноши — все это заставляет двух французских адвокатов предположить, что в данном случае присутствовало «насильственное введение дула пистолета в рот жертвы». Если Седрик действительно покончил с собой, то по причине эффекта отдачи пистолет был бы найден на расстоянии метра-полутора от тела. В общем, Торнея «вынудили к суициду». Он тоже жертва, как Алоис и его жена. Жертва, а не убийца.
Что же до письма, врученного вице-капралом на хранение алебардщику Клоду Гугельманну за пару часов до смерти, то французские адвокаты уверены: речь идет о громкой подделке. В этом послании Торней обращается к матери, прося у нее прощение за «то, что я сделал» (без дальнейших уточнений) и жалуясь на то, сколько несправедливости ему пришлось вынести. Проведя стилистико-графологический анализ текста, адвокаты заявляют: «Эта фальшивка была состряпана очень быстро… неким человеком, по меньшей мере приближенным к Ватикану, чей родной язык — итальянский и кто плохо осведомлен о карьере Седрика Торнея в швейцарской гвардии, о его семье и его намерениях».
Странности продолжаются: письмо адресовано матери Седрика, но его автор по ошибке указывает на конверте фамилию Шаморель, которую Мюгетт Бода носила в предыдущем браке, закончившемся много лет назад разводом. Обратите внимание, что эту фамилию ее сын никогда не употреблял в переписке. Вызывает беспокойство одна деталь: фамилия Шаморель фигурирует в одном из бланков Ватикана, когда-то заполненном Седриком и сохраненном в архиве корпуса. В классической детективной истории этот момент подорвал бы прочность всей конструкции и привел бы к дальнейшему расследованию дела. Но в условиях Ватикана пришлось довольствоваться тем, что очередная подозрительная неувязка пополнила и без того внушительный список недостоверных предположений и сомнительных выводов.
Еще больше усложняет ситуацию появление на сцене загадочного персонажа, очень близкого к Торнею: дьякона Жан-Ива Берторелло, именуемого «падре Иван». В ходатайстве адвокатов к Святому Отцу читаем следующее: Берторелло «6 мая 1998 года встречался при свидетелях с синьорой Бода и несколько раз настойчиво повторил, что Седрик был убит, что у него есть письменные доказательства этому, да и он сам был под угрозой смерти… Святой престол, просто-напросто отвергнув сам факт его существования, после этого позаботился продемонстрировать, что [Берторелло] не имел ни малейшего отношения к Ватикану».
Для прояснения всех обозначенных пунктов французские юристы требуют проведения повторного расследования. Их запрос 17 апреля 2002 года снова отвергнут президентом Апелляционного суда Ватикана монсиньором Франческо Бруно. «Обструкционизм ватиканской юстиции» возмущает адвокатов и, по их мнению, окончательно ставит точку лишь в юридической плоскости, но не в человеческой. Действительно, среди достойных сожаления моментов этой темной истории нужно отметить проникнутое абсолютным безразличием поведение Святого престола перед лицом страданий матери Седрика, которой отказывают даже в получении копии медицинского заключения о вскрытии сына. В оправдание приводится тот довод, что Ватикан никогда не ратифицировал международные нормы, регулирующие такого рода вопросы.
Естественно, невозможность докопаться до истины напрямую не помешала тому, что отовсюду стали раздаваться голоса, предлагающие альтернативные версии событий, не совпадающие с официальным заключением. Уже 7 мая 1998 года немецкая ежедневная газета «Берлинер Куриер» написала, что Алоис Эстерманн с 1980 года являлся будто бы шпионом Штази, разведывательной службы бывшей Восточной Германии — ГДР. Это обстоятельство Ватикан отрицает категорически.