– Отлично, – отзывается она. – По вторникам у нас пицца. Уходим в полдень, не опаздывай. Если ты такая застенчивая, то можешь молчать. Реда все равно никому и слова вставить не дает.

– Это неправда… – возражает Реда.

– Это факт, – отрезает Виктуар. – По моим подсчетам, ты занимаешь собой восемьдесят три процента любого разговора. В среднем. А еще ты должен мне десятку. Я же обещала, что уговорю Алису пойти с нами.

Реда смотрит на меня, состроив виноватую и раскаивающуюся мину. Даже не знаю, хорошо это или плохо, что я стала объектом их спора. Решаю без лишних слов вернуться к делам.

Обед сокращает мой рабочий день. Реда и правда монополизирует беседу, разговаривая о своей излюбленной теме (трудовое законодательство не в счет), а именно – об Америке. Во время наших кофе-брейков он тоже постоянно о ней говорит. Его английский, к слову, просто ужасен.

Ближе к вечеру, когда Джереми проходит мимо моего стола, держа дочку за руку, Зои машет мне и радостно кричит на все помещение:

– Fuck, Алиса!

Джереми резко останавливается и смотрит на меня. Я делаю вид, что ничего не понимаю. Что лучше – объясниться, извиниться или прикинуться, что я ни при чем? Зои, увидев замешательство отца, любезно решает его просветить:

– Это слово означает «чао» по-американски, но его мало кто знает. Меня Алиса научила.

Джереми тяжело вздыхает и бросает на меня мрачный взгляд.

– Пойдем домой, милая, – говорит он. – Больше не используй это слово.

Виктуар с Реда рыдают от смеха, спрятавшись за экранами своих мониторов. А я думаю, что мои отношения с Джереми Миллером определенно не улучшились.