— Да что с тобой будешь делать? — теперь княжью невесту усадили в угол да еще и столом подперли, что однако не помешало Лите рухнуть на столешницу.

— Тяжелый случай, — сообщили ей. — Эгуна что ли звать? Настойки у него… Хотя… Ингар! — загрохотал жрец. — Где там наша растирочка? Тащи!

Не прошло и минуты, как в руки девушки ткнулся кубок.

— Пей, Нареченная!

Лита послушно хлебнула и вытаращила глаза. Правда особо увидеть ничего не удалось, так как все застили слезы.

— Еще пей! — послышалось грозное. — Ты в палатах отцовых, а не на вечерке с девками. Пей!

Уже зная, что ее ожидает, Мелита выдохнула и одним длинным глотком допила чарку тройной очищенной. Теплым плеснуло по пищеводу, а в желудке стало горячо.

— Закусывай! — перед Литой поставили жбан с огурцами и блюдо пирогов. — У нас тут по-простому.

Проморгавшись, девушка захрустела орурчиком, разглядывая своего собеседника.

— По-простому тут у нас говорю, поняла ли, невеста князева? — напротив нее на лавке сидел один из давешних воинов филидов. — Как тебе растирочка? Хороша? — подмигнул он, взявшись за порядочную бутыль.

— Внушает, — на Литу напала бесшабашная веселость.

— Эт хорошо, — согласился жрец. — Эт правильно, — он потянулся налить девушке еще. — Пей да закусывай, а после споем.

Хмель все не брал Мелиту, правда ей никак не удавалось вспомнить почему. Вот знала вроде, и наставник рассказывал, а из головы вылетело. "Ну и ладно!" — Лита махнула рукой. "Все одно помирать!" А застолье меж тем набирало обороты.

— Спой-ка нам, красавица, — попросил один из жрецов.

— А разве можно? — испугалась она.

— Нужно, милая, — качнул седой головой старший из мужчин. — Ждет тебя битва страшная последняя. С собой, со своим страхом, со смертью… Вот и уважь ее как следует, окажи уважение достойному противнику…

— И она послушалась, и пела пичуга белобрысая. Ажно сердце заходилось, — проводив княжью невесту, Оркрист, повернулся к Эгуну. — Вы уж поосторожнее с ней… Понежнее…

— Не учи ученого, — отмахнулся тот и поспешил к носилкам, на которые со всеми почестями усаживали Нареченную.

Носилки дрогнули, вознося Литу над толпой собравшейся у храма, и она подняла голову, старательно глядя в летнее небо. Все невеликие силы княжьей невесты уходили на то, чтобы не дай боги, не увидеть близких. Лучше уж напоследок смотреть на пушистые облака и гадать, на что они похожи, чем попасть в плен глаз матери или отца и безмолвно прокричать им о своем страхе, без слез проплакать об угнездившейся в душе боли, смертельно ранить отчаянием…

" Боги мои, дайте сил, умереть достойно, раз уж не даете пожить," — не сводя глаз с бездонной небесной синевы, шептала княжья невеста.