Она поднялась, с трудом, неверной походкой отошла от дуба доньи Мерседес и спряталась в кустарнике, закрыв лицо руками; казалось, она вот-вот разрыдается, хотя еще никогда не испытывала такой радости, такого счастья.

Сальтеадор следил за ней глазами, пока она не исчезла из вида; но козочка спокойно лежала близ него, не побежала за своей хозяйкой, и он рассудил, что девушка не уйдет далеко.

Он вздохнул, завернулся в плащ и прилег с закрытыми глазами, намереваясь заснуть.

Он спал, вернее, дремал около часа и вдруг услышал, что его зовут; голос звучал ласково, но тревожно.

Уже спустились сумерки, около него стояла цыганка, указывая рукой на заходящее солнце.

— Что случилось? — спросил Фернандо.

— Взгляни, — ответила она.

— О да, сегодня закат багрово-красный, — заметил разбойник, стремительно вскочив. — Он предвещает нам завтра кровавую схватку.

— Ты ошибаешься, — возразила Хинеста, — это не отблески заката.

— А что же это? — спросил Фернандо, вдыхая запах гари и прислушиваясь к отдаленному потрескиванию.

— Это зарево огня, — отвечала цыганка. — В горах пожар.

И тут мимо них молнией пронесся испуганный олень, а за ним самка с детенышем: они мчались с запада на восток.

— Пойдем скорее, Фернандо, — поторопила его девушка. — Чутье животных вернее подсказывает выход, чем разум человека. И оно указывает нам, куда надо бежать, и призывает нас не терять ни мгновения.

Фернандо согласился с ней, повесил рожок через плечо, завернулся в плащ, взял аркебузу, и они отправились в путь в том же направлении, куда умчались олень с самкой и детенышем.

Хинеста и козочка шли впереди.