Ночь была на исходе, но Саша чувствовал, что в нем еще море энергии. Учебный день, две рабочие встречи, поход в кино, клуб… Да ладно, все только начинается! «Поехали ко мне на дачу смотреть на звезды! – предложил он друзьям. – Я знаю, у кого можно прямо сейчас достать телескоп».

Те, кто знал парня с раннего детства, теперь недоуменно переглядывались у него за спиной – Cаша был тихим и застенчивым мальчиком, скорее даже меланхоличным. Не любил шумные компании, часто грустил, был не очень уверен в себе. Но на первом курсе его как будто подменили. Он вдруг стал очень деятельным и общительным, завел кучу новых друзей и начал организовывать разные студенческие сообщества. С утра бежал в «качалку», учился только на «отлично», а потом до глубокой ночи проводил время на разных встречах и вечеринках. Периодически подрабатывал переводчиком и помогал выпускать университетский журнал. Родители нарадоваться не могли, говорили, что даже им частичка этой энергии передается. Противоположному полу такой Саша тоже стал нравиться больше. «Мы познакомились на вечеринке, где на его харизму невозможно было не обратить внимание. Когда он открывал рот, легко забывалось, что вокруг существуют другие люди, – вспоминает Лена, Сашина девушка. – Он был очень красноречив и с увлечением рассказывал о разных странных вещах, подбивал людей на смешные проделки, совершал красивые необычные поступки. Один раз попросил меня спустить связанные простыни из окна общежития и по ним забрался ко мне. Было ощущение, что он никогда не устает и ничего не боится».

Саша чувствовал себя все более уверенным в своих силах – и это неудивительно: он мог всю ночь провести на вечеринке, а наутро сдать экзамен, поразив преподавателей своим красноречием. Для однокурсников он являлся кумиром, да и сам постепенно начал верить в свои чуть ли не сверхъестественные способности. Но с какого-то момента парень словно перестал контролировать свою жизнь. Он все меньше спал, все чаще раздражался и жаловался на медлительность окружающих. А некоторые его идеи, раньше забавно экстравагантные, теперь отдавали безумием. «Мой мозг словно начал задыхаться. Мне хотелось двигаться все быстрее и быстрее, еще больше думать, больше успевать, я верил, что способен на все, – но окружающий мир был настолько неповоротлив, что у меня не получалось реализоваться на 100 %. И тогда я начал терять контроль над собой».

Однажды Саша понял, что ему следует сделать. Тайком от близких он взял большой кредит, чтобы, дескать, «заниматься благотворительностью» – а по существу просто раздавать деньги бедным. И отдал все без остатка. Этот кредит он и его семья выплачивают до сих пор. А через пару недель после этого поступка от Сашиной эйфории не осталось и следа, и он провалился в глубокую депрессию.

Энергии нашего героя завидовали многие, но, когда обнаружилось, что у нее есть и темная сторона, молодого человека отвели к психиатру, который и поставил ему диагноз «биполярное аффективное расстройство (БАР)». Раньше это заболевание имело более страшное название – «маниакально-депрессивный психоз», но впоследствии его заменили на политкорректный термин.

По рейтингам Всемирной организации здравоохранения, биполярное расстройство входит в топ-10 заболеваний[144], ведущих к инвалидности. По разным оценкам, от него страдает от 1 до 7 % населения Земли[145]. БАР, как и большое депрессивное расстройство, входит в группу так называемых «расстройств настроения». Главный диагностический признак этих заболеваний – нарушение эмоционального состояния человека, причем как в «минус», так и в «плюс». Расстройство называется биполярным, потому что характеризуется сменой противоположных фаз – это словно качели, которые раскачивают человека: от лучезарной радости к бесконечной тоске, от избытка энергии к полному истощению, от самоуверенности к тревоге и самоуничижению. Ритм этого аттракциона зависит от физиологических процессов в мозге, и управлять им нельзя – можно только лечить или попробовать подстроиться. Некоторые люди с мягкой версией биполярного расстройства неплохо чувствуют и проявляют себя при свободном графике, не требующем равномерного распределения сил, – на фрилансе или в проектной деятельности. Другие, с более серьезными формами заболевания, испытывают множество проблем на работе и в личной жизни.

Немного истории

Если бы Саша жил в античной Греции, древние врачи обнаружили бы у него сначала «манию», а потом «меланхолию», хотя в те времена эти термины еще были далеки от современного понимания биполярного расстройства и включали в себя куда более широкий круг заболеваний (в том числе и разнообразные психозы). Так или иначе еще Гиппократ и его коллеги интересовались этими состояниями – и уже тогда понимали, что те как-то связаны с нарушениями функций мозга. Как мы уже говорили в главе про депрессию, меланхолия также ассоциировалась с переизбытком одной из четырех базовых жидкостей организма («гуморов») – черной желчи. Манию же списывали на избыток желтой желчи. Считалось, что, поскольку люди с маниями чаще страдали от болезни летом, а с меланхолией – осенью или зимой, баланс гуморов зависел в том числе от сезона и времени суток. Гуморальная теория, продержавшись аж до эпохи Ренессанса, впоследствии не нашла научного подтверждения, но связь биполярного расстройства с сезонными и суточными биоритмами, косвенно ею предполагаемая, была доказана в ХХ в.

Долгое время мания и меланхолия считались двумя разными расстройствами – пока античный медик и философ Аретей Каппадокийский, живший во II в., не предположил, что в некоторых случаях они могут быть проявлениями одного и того же заболевания. «У некоторых пациентов после периодов меланхолии начинаются приступы мании, – заметил он. – Они появляются на публике коронованными, как после победы на играх, иногда смеются и танцуют день и ночь»[146].

Но представление о расстройстве долгие столетия было, мягко говоря, весьма расплывчатым. Как и в случае с «чистой депрессией», в Средневековье маниакально-депрессивные состояния интерпретировали как одержимость бесами и лечили колдовскими зельями, кровопусканием, а порой и пытками. Впрочем, наивный взгляд на психические расстройства не помешал врачам уже тогда использовать для лечения БАР то, что сейчас назвали бы первой электросудорожной терапией, – к голове больного прикладывали электрического угря.

Наконец, в 1854 г. невролог и психиатр Жюль Байяжер описал для Французской императорской академии медицины циклическое психическое заболевание, вызывающее периодические колебания между манией и депрессией, которое он назвал folie à double forme (безумие двойной формы). Двумя неделями позже Жан-Пьер Фальре презентовал академии описание похожего расстройства, folie circulaire (циркулирующее безумие). Фальре также заметил, что заболевание распространяется в семьях, что стало основанием для генетической гипотезы происхождения БАР, которая считается верной и сегодня.

С ростом популярности психоанализа акцент сместился с поиска биологических причин психических расстройств на исследование внутреннего мира человека. Фрейд считал, что маниакально-депрессивный психоз возникает из-за неразрешенного внутреннего конфликта, и пытался лечить больных психоанализом – но результаты оказались не очень успешными. Историю биполярного расстройства изменил немецкий психиатр Эмиль Крепелин. Он не соглашался с Фрейдом, утверждавшим, что общество и подавленные желания играют большую роль в психических заболеваниях, и верил в их биологические причины. Крепелин был первым человеком, начавшим серьезно изучать эти заболевания, и его классификация психических расстройств остается основой, на которой многие профессионалы строят свою работу сегодня.

«Но у всех же бывают перепады настроения…»

Именно такое сомнение, как правило, в первую очередь обуревает тех, кто пытается понять биполярное расстройство. Наверное, каждый из нас хоть раз в жизни испытывал беспричинную радость или тоску, энергетический подъем или спад – так чем же эти ощущения отличаются от маниакальных и депрессивных циклов?

Во-первых, дело в продолжительности. Обычная тоска или внутренний подъем проходит в течение нескольких часов, максимум пары дней. Длительность фаз биполярного расстройства обычно колеблется от двух недель до полутора-двух лет (в среднем три – семь месяцев), при этом маниакальные или гипоманиакальные фазы в среднем бывают в полтора – два раза[147] короче депрессивных.

Во-вторых, биполярные «настроения» гораздо более интенсивны, и их намного сложнее контролировать. Радость подъема сложно унять грустной новостью, а в фазе спада не поможет ни шоколадка, ни отдых, ни подбадривания со стороны близких. Эти состояния могут вообще быть не связаны с объективными жизненными обстоятельствами.

Представьте, что вас то внезапно охватывает мощный душевный подъем, который вряд ли получится направить в продуктивное русло (ужасно захочется пообщаться с соседями по столу на вступительных экзаменах или встать на стул и всем рассказать о поэзии Маяковского на рабочем совещании, посвященном ошибкам последнего проекта), то вы внезапно просыпаетесь разбитым, слабым, усталым и потерявшим смысл жизни – даже если неделю назад вам выдали премию, сейчас у вас отпуск на морском курорте, а симпатичная соседка по отелю согласилась на свидание.