— Одно слово — любительщина. Актеры опаздывают или вовсе не приходят, реквизит теряют, лаются без конца.
— Не знаете, из-за чего?
— Откуда мне знать? Может, из-за количества звездочек на двери раздевалки. Я старалась не обращать внимания. Короче, у них был вечный бардак.
— Наверное, при такой-то работе у вас такого добра предостаточно.
— Верно, — улыбнулась Лайза. — И хуже всех обычно музыканты. Но можете себе представить, как меня достал «Гимлет», — три года прошло, а они мне чуть ли не в кошмарах снятся.
Я улыбнулся.
— Сколько их было?
Лайза на мгновение задумалась.
— Четверо или пятеро.
— И все зануды?
— Не все. Двое у них были заводилами.
— Вы о Холли Кейд?
Лайза снова кивнула:
— Ага, Холли, рыженькая такая, хорошенькая. Ее дружок был режиссером, а она писала.
— А как звали дружка?
Лайза допила колу и кинула банку в мусорную корзину.
— Ну и вопросики вы задаете, — сказала она. — Нужно покопаться.
Раскопки производились в чулане, почти до потолка заваленном картонными коробками с папками. Очевидно, набивались они по какой-то системе, и Лайза знала, в чем эта система заключается. Обойдясь минимумом перетасовок и перестановок, она водрузила на стол нужную коробку. Поднялось облако пыли, Лайза закашлялась. Сняла крышку, извлекла зеленую папку.
Проглядев содержимое, вынула какую-то бумагу.
— Вот оно! Это программка, которую мы сделали для «Гнезда» — это постановка так называлась. — Лайза прочитала содержание и посмотрела на меня. — Джин Вернер, вот как его звали. Правду сказать, это был самый жуткий их зануда.