— В двух словах не объяснить, — ответил я, — а может быть, и вообще не объяснить. Попробуй спросить самого Дэвида, когда он проснется.
На ведущей в подвал лестнице что-то шевельнулось, и я схватился за бинокль. Мелькнуло оранжевое: Кенни Хейген и его большая парка осторожно шли по дорожке. Он что-то держал под мышкой, и я не сразу разобрал, что именно. Оказалось, две вещи: упаковку «Мальборо» и коробку пончиков. Кенни миновал два дома с южной стороны, спустился по лестнице и выловил из кармана кольцо с ключами. Повозился с замком и вошел. Пробыл внутри двадцать минут (я засек время) и вышел уже с пустыми руками.
Кенни уже спускался по лестнице в свой подвал, когда помятый коричневый «форд» проехал мимо меня и вполз на парковку «Ван Винкля». Из машины вышли двое, и мне не нужен был бинокль, чтобы узнать решительно выпяченный живот Маккью и короткие белокурые волосы Вайнс. Оба направились прямо к дому Кенни Хейгена. Полчаса спустя Вайнс вышла одна. Села в «форд», завела двигатель, но никуда не поехала. Через минуту-другую окна запотели, и Вайнс превратилась в туманный силуэт.
Вайнс просидела так минут пятнадцать и вышла, когда рядом с ней остановилась тэрритаунская патрульная машина. Оттуда вылез коп в форме и пожал ей руку, а еще через минуту подъехал дешевый седан. В нем обнаружился высокий парень, возможно, один из копов, явившихся утром к Дэвиду. Он поговорил с Вайнс и тэрритаунским копом, и все трое пошли к подвалу Кенни. А потом высокий парень наклонил голову и что-то сказал Вайнс. Она остановилась, повернулась, парень указал на мою машину, и Вайнс пошла, а потом и побежала в мою сторону.
Я завел двигатель, поставил переключатель передач на задний ход, молясь, чтобы никто не шел по улице. «Ниссан» вилял и скользил, когда я выбирался из укрытия на дорогу. Вайнс бежала через парковку «Ван Винкль корт». Она расстегнула пальто и шарила за пазухой. Я включил дальний свет. Она заслонила глаза, и я нажал на газ. Одно жуткое мгновение колеса выли и крутились, из-под них веером летел грязный снеге песком. Потом машина вздрогнула, развернулась, и я исчез.
Майку я позвонил из Соу-Милл.
— Вряд ли она разглядела меня, но если разглядела, то я довольно скоро об этом узнаю.
— Что с Койлом? — спросил Майк.
— Койл уехал, но недалеко, и я совершенно уверен, что дядюшка Кенни знает куда. Завтра попробую еще раз, если только Маккью и Вайнс не опередят меня или не отберут лицензию.
— Только с утра горячку не пори, — сказал Майк.
— Почему?
— Дэвид наконец связался со Стефани. Рассказал о копах и объяснил, что ей надо ответить на несколько вопросов. Стефани обещала вернуться завтра утром.
— Наконец-то, — вздохнул я. — Но я-то тут при чем?
Майк надолго замолчал, потом откашлялся.
— Она заявила, что будет говорить только с тобой.
Глава 30
Горничная встретила меня у двери. На морщинистом лице ничего не отражалось, но в голубых глазах светились тревога и любопытство. Я понимал ее чувства. Она проводила меня из передней по коридору и оставила ждать в комнате, оформленной в цвете хаки. Стены почти полностью скрыты книжными полками, приземистая кожаная мебель. Из окон видны парк, клин Музея Гуггенхайма и голубое-голубое небо. Было половина одиннадцатого, на Пятой авеню теснились автомобили, однако в квартиру не проникало ни звука.
Дэвид уехал в офис. Вряд ли ему хорошо работалось, судя по оставленному Лиз сообщению.
«Он начал пить около шести, и остановить его было невозможно. Я просидела до одиннадцати, пока он не отключился, потом ушла. Он настоящий алкоголик. Жаль, что я не единственный ребенок в семье. Вы с Недом у меня в долгу, и расплату неплохо бы начать с объяснения, что за чертовщина тут происходит».
Около шести… Очевидно, после телефонного разговора со Стефани. Представляю, как прошел этот разговор; тяга к бутылке — вполне объяснимая реакция. И что Дэвид себе надумал из-за настойчивого желания Стефани общаться только со мной? Майк повторил это дважды, но я так и не понял.