вагончике по канатной дороге – очень быстро и эффектно. Второй способ – медленный. В трико и кедах, подавая руку друг другу и обливаясь потом, взбираешься на самую вершину Машука и замираешь в неописуемом восторге, как покоритель Гималаев.
Ежедневно до завтрака мы с Катей чередовали наши маршруты. По четным дням обходили-обегали Машук по замкнутой дороге, по нечетным – взбирались на гору и спускались обратно, всякий раз меняя направление.
С вершины Машука хорошо просматривалась более внушительная гора Бештау, макушка которой часто была покрыта туманом и облаками. Мне больше, чем Кате, хотелось покорить и ее. Мы договорились: она будет с вершины Машука наблюдать меня, когда я окажусь на оголенной макушке Бештау. От подножия Машука до подножия Бештау я преодолел по неудобьям дорог и тропинок примерно 10 км пути и оказался с той стороны, где Бештау оголенными отвесными скалами высотой с 15-этажный дом спускалась «гостеприимно» ко мне. Поманеврировав у основания и лишь оставив отпечатки пальцев руки на каменных глыбах, я вынужден был ретироваться. Вернулся я только к ужину, уставшим и огорченным. А Катя поджидала меня с тревогой и волнением большими, чем были они у Н.Хрущева, когда он ждал возвращения Ю.Гагарина из космоса. Позднее я узнал, что туристы забираются на Бештау со стороны Железноводска. Однако на реализацию этого плана у меня уже не оставалось времени.
Адаптировавшись на курорте, мы стали ездить на экскурсии. Сначала выбрали ближние маршруты: Кисловодск, Железноводск, Лермонтов и Ессентуки. Везде, скажу тебе, красотища неописуемая. Своя целебная водица из горных источников, свои цветы, деревья, свой воздух, которым нельзя надышаться. Одним словом, благодать!
Не забыть заповедное местечко Домбай. По канатной дороге нас подняли вместе с лыжниками к самому леднику и истоку горных водопадов. Когда остановились и огляделись, от восторга хотелось на весь мир прокричать: «Кавказ подо мною!» А мир – то, оказывается, как тесен: когда я усаживался в кресло канатной дороги, меня разглядел земляк Миша Гермогентов – со спины узнал, на то и земляк. Сообщил, что работает строителем в этом райском уголке. На обратном пути по канатной дороге на наши головы сыпался пушистый снежок. В эту поездку мы увидели и, остановившись, долго рассматривали речку Теберду с
настоящей голубой водой, в которой водится даже форель.
По пути в Пятигорск случилась неожиданная задержка: забарахлил мотор. Водители взялись его «врачевать», а мы высыпали из салона, чтобы размять ноги. Любопытные пошагали к ближайшей лесополосе, мы с Катей двинулись за ними. Уже издали в кронах деревьев заметили необычное ярко-желтое свечение. Подойдя поближе, увидели перед собой посадку абрикосовых деревьев, сплошь усыпанную спелыми плодами. Нам показалось, и это, видимо, так и было, что посадка была бесхозная. Приезжай, кто хочет, хоть с колонной «КамАЗов», нагружай, сколько влезет, – урожая от этого не убавится. Лакомство чудесное, особенно для жителей северной, да и средней полосы России тоже.
Была у нас еще одна замечательная экскурсия – в Нальчик на знаменитое Голубое озеро. Купаться там не разрешают, говорят, небезопасно. Мы стояли зачарованные, не в силах оторвать взгляд от такой красотищи. Временами действительно было не понять, «то ли небо в озеро упало, то ли озеро в небе плывет». Сами – то мы уж точно были в этот момент не на земле, а на небесах.
Скатались мы также на экскурсию в Приэльбрусье, проезжая по Баксанскому ущелью. Всюду горы, скалы, сады, горные речки, водопады и парящие орлы над ними – все как во времена А.Пушкина.
Мы с женой в горах были тогда впервые. До этого за горы принимали кручи на правом берегу Камы в окрестностях с. Покровское. И поняли, что между горами настоящими и нашими береговыми кручами – огромная разница. Там, на юге, она особенно хорошо чувствуется. Уезжали из Приэльбрусья, хором распевая знаменитую песню: «Краше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал…».
Петрович остановился с рассказом, а я, улучив момент, спросил, не хочется ли побывать там еще раз.
– Как же, видится постоянно: лезу покорять и Бештау, и Эльбрус, и даже Гималаи с самого опасного направления. Во сне покоряю.
В Северной столице
Петрович не раз бывал в Ленинграде. Особенно памятна для него первая поездка. Он несколько вечеров за чаем вдохновенно рассказывал о том, какой след в сознании оставило то посещение Северной столицы.
Я кратко смог записать его рассказ.
– Когда в 1972 году нашему сыну исполнилось четыре годика, мы надумали с Катей в отпуск съездить в Ленинград. Будучи студенткой второго курса, Катюша с подружками один раз уже путешествовала в город на Неве. Ей там все очень понравилось. А мне как-то не довелось, но хотелось.
Прибыли мы поездом поздно вечером на Московский вокзал. Катю, к моему большому удивлению, довольно быстро на одну ночь поселили в комнату матери и ребенка при вокзале. У меня же никакого пристанища не было, и я решил побродить по ночному Ленинграду.
Стоял теплый август. Я вышел на Невский проспект и наугад зашагал по нему, разглядывая дома, читая вывески и приглядываясь к прохожим. Первым очень заметным архитектурным памятником на моем пути оказался Казанский собор, на фронтоне которого я прочитал: «Музей религии и атеизма». Медленно обошел его со всех сторон, потрогал рукой колонны. Полюбовался и самим зданием и памятниками при нем – М.И. Кутузову и Барклаю де Толи – полководцам русской армии 19-го века.
Дальше на моем пути стал просматриваться памятный по фотографиям острый шпиль Адмиралтейства со светящимся корабликом наверху. Вскоре я оказался на набережной Невы возле Эрмитажа – Зимнего дворца, который брали штурмом революционные солдаты и матросы в октябре 1917 года.
Некоторое время я постоял у памятника на Дворцовой площади в честь победы над Наполеоном – у Александровской колонны, той самой, мимо которой пугалась проезжать в карете Наталья Ивановна Гончарова – теща А.С. Пушкина. Она боялась, что колонна от ветра грохнется прямо на нее.