– Ох, и талантище ты, Сашка, – Брежнев даже покачивал головой в такт музыки. – Я очень рад, что ты решился выступить на сцене, нашей стране нужны такие таланты и такая молодежь.

Вновь вернулся к своим лозунгам Брежнев, все же у партийных работников это, наверное, въелось уже.

– Если бы не Екатерина Алексеевна, ничего бы не вышло, – решил я все же напомнить о роли Фурцевой в моей судьбе, да и в будущем она поддержит Брежнева во время смещения Хрущева, но ничего за это не получит, хотя Брежнев и обещал ей. А ведь эта женщина многое сделала, что для Хрущева, что для Брежнева. Первого в пятьдесят седьмом хотели сместить и только то, что Фурцева смогла выйти и позвонить Жукову, того и спасло, да и в дальнейшем во всем его поддерживала, но эта неблагодарная сволочь сразу обо всем забыла, стоило только тени упасть на нее из-за интриг всяких Сусловых, Козловых и тому подобных. Второй же, обещав вернуть в пленум ЦК, сразу же забыл об этом, а ведь эта женщина верна всем до той поры, пока ее не предадут, но если этого не случиться, она будет за вас горло всем рвать. И я все же надеюсь, что с моей помощью о ней на этот раз не забудут.

– Екатерина Алексеевна, спасибо тебе, что поддерживаешь Сашку, – Брежнев благодарно посмотрел на нее, улыбнувшись. – Мы теперь тоже, если вы позволите, поучаствуем в его судьбе.

– Я буду только рада, если вы тоже примите в этом участие, будет гораздо легче.

– Ох, мы с вами почти породнились благодаря сорванцу, вы – тетя Катя, я – дядя Леня, – усмехнулся Брежнев, Фурцева поддержала его смехом.

Когда концерт закончился, я опять получил свою порцию славы – каждый из присутствующих гостей счел важным похвалить меня. А Брежнев даже предложил, чтобы я исполнил свою песню уже вживую. Гости предлагали песни, которые слышали на концерте, причем каждый свою, и никак не могли прийти к общему знаменателю.

– Дорогие гости, я исполню песню, но только одну, ведь сегодня в центре внимания должен быть не я, а наши прекрасные дамы, сегодня их день.

– Саша, мы будем не против, если ты перетянешь своими песнями внимание на себя, так что можешь спеть больше, чем одну, – тетя Катя попыталась таким не хитрым способом вынудить меня спеть больше.

– Я Вас понял, тетя Катя, – хитро ей улыбнулся, дав понять, что разгадал ее хитрость, – и я исполню две композиции, одна будет просто музыка, а вторая – уже песня.

Сев за рояль, я обратился к моей публике:

– Я хочу заранее извениться перед вами, за то, что вы услышите, – все посмотрели с удивлением на меня, ожидая обьяснения, – я сейчас сыграю вам музыку, что хотел посвятить своим родителям, и пусть сегодня женский день, однако, я все же посвящу эту музыку им обоим. Назвал ее просто "Я скучаю по Вам".[43]

Если есть люди, которые потеряли кого-то, услышав эту мелодию, не загрустят, то это черствые люди. Мой друг, услышав ее впервые, не удержался, по щекам его катились слезы. Человек потерявший жену и ребенка в аварии плакал, слушая музыку и вспоминая их, правда, после этого ни разу не захотел вновь ее услышать.

Мои же нынешние зрители тоже не были черствы, даже молодежь, а что говорить о взрослом поколении, но вот о чем я не подумал, так о том, что я баран и скотина, который заставил бабушку плакать. Ее обняли с двух сторон Фурцева и Брежнев, я же хотел прекратить играть, но она не позволила, велела продолжить. Доиграв, я побоялся смотреть ей в глаза, так и сидел за роялем, даже сжавшись как-то. Ведь тут не только мелодия сыграла свою роль, но и сам посыл перед началом о родителях. Ведь кто бы что не думал, я действительно хотел посвятить эту музыку родителям Саши, мелкий скучает по ним, и в душе я знаю, он бы одобрил, а это главное. Меня обняли за плечи, тихо поцеловав в макушку, бабушка просто прошептала: "Ты молодец, они тобой бы гордились", и вот тут я чуть сам не разревелся от осознания того, что вряд ли бы гордились сыном, укравшим песни, но я сдержался и, знаете, даже немного разозлился: хватит уже этих внутренних терзаний, я уже все решил для себя, и если у меня все получится, то ваши песни, которые спою я – не цена тому, что я попытаюсь сделать. Похлопав бабушку по ладони, поцеловал в нее же, и бабушка успокоившись отошла от меня. Я же, обернувшись, посмотрел на всех: не задетых мелодией не было, правда, мужчины делали уж больно каменые и серьезные лица, мол, нас таким не задеть, а вот у женщин глаза на мокром месте. Ну что же, надо продолжить.

– Сейчас же спою вам новую песню, называется "Звездочка моя", песня на стихи прекрасной поэтессы Фокиной Ольги Александровны

Я посмотрел на Александру, у девушки даже прелестные ушки покраснели, а вот ее мать посмотрела на нас как-то заинтересованно.

– Ох, молодец, Сашка, – Брежнев, подойдя, хлопнул меня по плечу и сказал фразу, которую я уже от многих слышал, – отбоя от женщин у тебя не будет.

– Это уж точно, – бабушка не удержалась, при этом тихонько глянула на Александру.

А вот в конце вечера на балконе, куда я вышел подышать, меня и настиг поцелуй Саши, он был какой-то наивно детский. Выйдя на балкон, она похвалила меня, сказав, что у меня великолепные песни, и ей очень нравятся, после чего сделала решительный шаг, прижалась ко мне и поцеловала в уголок губ, скорей даже в щеку, после чего, испугавшись самой себя, отпрянула и убежала в комнату, и до конца вечера взгляд на меня не поднимала.

Все, пора заканчивать упражнения и бежать домой.