– Екатерины Алексеевна, – именно так, а не иначе, при посторонних зову ее, – вы послушайте песню, она, я думаю, Вам понравится.

– Хорошо, Саша, давай послушаем. Давай только на минуту отойдем, а вы пока, товарищи, присаживайтесь. Я думаю, заодно Эдуард пусть послушает и песню, которую, если она ему понравится, исполнит вместе с Евгенией.

Мы отошли недалеко; я понял, что надо быстрей решить вопрос с моим самоуправством, все же это было слишком нагло с моей стороны: приглашать Анофриева без согласования. И если бы Екатерина Алексеевна захотела осадить меня, то она это могла сделать так, что потом я даже думать не захотел делать что-то без ее разрешения: достаточно было сказать Анофриеву, о невозможности добавления еще одной песни, и вот я перед Олегом простой мальчишка, который возомнил слишком многое.

– Тетя Катя, вы простите, что я вот так вот поступил, но мы действительно только сегодня познакомились, и я просто не смог бы с Вами связаться, а песня хорошая, и я уверен, что вам понравится, и Олег прекрасно ее исполнит, – все это я говорил быстрым темпом, показывая, как тороплюсь извиниться и все объяснить, при этом, как бы с трудом поднимаю виноватый взгляд от пола, чтобы узнать реакцию на мои слова. – И ведь, действительно, восемь песен лучше, чем семь – всегда можно сказать, что, в этот прекрасный день восьмого марта мы дарим всем женщинам восемь не менее прекрасных песен.

– Ох, ты и лис, Сашка, хитрый вертлявый, – посмотрела она на меня с небольшим укором. – Ладно, Саша, не волнуйся, любит тебя тетя Катя, но прошу, не надо часто пользоваться этими чувствами к тебе, в следующий раз сначала обговори все со мной.

– Обещаю, такое больше не повториться, – счастливая улыбка на лице, в глазах обожание самой лучшей тети на свете.

– Ладно, с этим разобрались, а ребят зачем привел, похвастаться?

– Нет, тетя Кать, Олег прекрасно играет на гитаре, а Витька на барабанах, и я хотел бы в последующем создать свой ВИА, а ребята порепетируют со мной песню. Может, если через пару дней все будет нормально, и Вам понравится, как они играют, хотел бы, чтобы они тоже выступили со мной на концерте. Пусть привыкают.

– Ну что же, идея насчет ВИА правильная, надо вам подобрать подходящего руководителя, – увидев, что я уже хотел возразить, все же не с каждым руководителем я готов был работать, и тот, что будет с нами, должен понять сразу, что главным буду я, несмотря на возраст: – Саша, успокойся; я уже поняла твой характер и подберу толкового, но понимающего, что его задача всецело тебе помогать. Я объясню ему, кто у вас в тандеме будет главным.

– Спасибо, вы лучшая, – и это я сказал уже со сто процентной искренностью.

– Иди уже на сцену, подлиза, – улыбаясь, сама направилась сесть рядом с Эдуадом и Олегом.

Сначала я исполнил с Женей песню «Доля» Газманова, которую она прекрасно выучила. Хилю песня понравилась, она абсолютно подходила ему, особенно, если вы слышали песню про зиму в его исполнении, то согласитесь со мной. После этого я исполнил песню «Падал Снег» Михаила Круга. Песня Фурцевой понравилась, после чего Хиль и Анофриев узнали часы репетиций и нас покинули. Я же, переговорив с ребятами и дядей Борей, определился по часам репетиции песни «Может я, может ты», и довольные друзья, узнав, что им выпадает такой шанс, тоже удалились. Их партии у меня были расписаны еще вчера, так что я не удивлюсь, если они пойдут к Витьке в гараж репетировать, в них я не сомневаюсь. После чего вновь сев за рояль и отдав ноты дяде Боре, пригласил исполнить «Мой ласковый и нежный зверь» Евгению. Шок был на лице Александрова, ведь по сути, из всех песен, которые мы пели, музыка в этой, действительно, была намного выше классом.

– Саша, я не перестаю удивляться тебе, – обернувшись к Фурцевой, он развел руки. – Катя, с этой музыкой можно спокойно идти в союз композиторов; Саша, песня тоже хорошая, но ты же не будешь против исполнения ее и без слов?

– Конечно я не против, но на восьмое марта только со словами, – поставил им на всякий случай условие.

– Конечно, конечно, это я про будущее, когда мы подготовим для союза композиторов твое представление, – Александров чуть ли не приплясывал от переполнявшей его энергии и желания прямо сейчас вести Сашу на прием к Хренникову.

– Боря, ты прав, надо будет этим заняться, и я уверена, что Тихон Андреевич поддержит нас, – Фурцева улыбалась, видя реакцию Александрова, она была рада признанию своего протеже. – А тебе, Саша, надо будет очень серьезно поработать в предстоящие дни перед концертом, ведь это практически можно сказать твой концерт. Со школой я договорюсь на эти дни, так что готовься. Саша, ты хотел, чтобы тебя считали взрослым, так и придется работать как взрослому с утра до позднего вечера.

– Я все понимаю, – и это действительно так. Шутки окончены, ведь этим концертом будет уже дан старт всем моим задумкам, и я настроен серьезно не упустить этот шанс. – Тетя Катя, дядя Боря, я вам обещаю, что не упущу этот шанс для меня и никогда не забуду, кто мне помогал, и я всегда приду на помощь Вам, если это когда-нибудь понадобится.

– Мы рады, Сашенька, что ты все понимаешь, – Фурцева подошла ко мне, взлохматив мне прическу, чуть наклонила мою голову и поцеловала в макушку. – Все у тебя будет хорошо.

Такая теплота шла от этих слов, что я для себя решил, что сделаю все, чтобы не было этих попыток покончить с собой, и не дам дяде Лёне забыть одну из тех, кто помог ему прийти к власти.

С этого дня для меня начался практически ад: с раннего утра и до позднего вечера, по пятнадцать часов в день, я ходил по репетициям и прослушиваниям, как исполняют мои песни, гонял ребят. Фурцева с Александровым одобрили их, после этого насчет их судьбы у меня упала гора с плеч, а сами ребята, выйдя после репетиции и узнав, что они будут точно играть на концерте, прыгали вокруг меня от счастья. После чего мы шли по улице, улыбаясь, каждый думал о том, что ждет нас впереди, а седьмое марта все ближе. Сам концерт писался седьмого, а уже восьмого его покажут по центральному телеканалу.