Кладовки были почти пусты. Судя по всему, господин Рец, упокой его душу, собирался уезжать навсегда не день и не два. Все подчистую вывез, а ведь наверняка там было полно хлама. Не могут люди прожить в доме долго, не обрастая тысячами ненужных вещей. Когда-то дорогими сердцу сувенирами, газетами, инструментами, посудой, одеждой времен популярности диско и прочей ерундой.

– Подвал?

– Ну да… Больше ничего не остается. – Агата решительно забрала у брата фонарь и пошла к неприметной дверке. Она уже спускалась туда в первую ночь, так что путь, считай, знакомый. Главное, не поскользнуться на влажных каменных ступеньках, да и дальше надо быть осторожными: доски на земляном полу тоже не лучшее место для прогулок.

Вик, чертыхаясь, полез следом. Для него было слишком тесно, кирпичный свод над лестницей того и гляди заденет макушку. Агата ждала внизу, подсвечивая брату ступеньки.

– Там в конце ящики и бочки. Остальной подвал почти пустой, только доски бы сдвинуть на полу и стены осмотреть. На полчаса возни, вряд ли больше.

Брат что-то промычал в ответ. Вид у него был недовольный, напрасные поиски уже давно раздражали Вика. Опять же компьютер ждал.

Подвал за пару суток не изменился. Все та же тишина, сырость и своды из старого, разных размеров кирпича над головой. Если судить по этому помещению, дому вполне может быть и двести лет, а то и все триста. Здесь-то время точно остановилось давным-давно.

Виктор брезгливо покопался в стопках газет, присев на корточки. Отбросил макулатуру в сторону, потом осмотрел стены. Ни малейшего энтузиазма, да и маломальской системы в его действиях не было: копается, вроде как, но мыслями давно в своей комнате. Агата, напротив, старательно искала хоть что-то, приближающее ее к разгадке – что нужно в их доме всем этим неведомым ворам, почему появляются призраки и отчего они взъелись именно на их семью. Она чувствовала, что разгадка не так уж сложна, но в чем она – так пока и неясно.

– Доски сдвинул. Смотри, ноги не переломай, – донесся голос брата. – Нет под ними ничего интересного, земля – она и есть земля. К тому же местами мокрая. В бочках будем смотреть? А, ч-ч-ерт… Об ящик ударился!

– Осторожнее, браза. Да, все надо посмотреть.

Вик ворочал тяжелые ящики, с которыми сестра в жизни бы не справилась. Снял, кряхтя от натуги, верхний. Поставил на земляной пол, заглянул внутрь.

– Тарелки, прикинь! Весь ящик – одни тарелки. Похоже, прямо с завода. Торговал ими покойник, что ли?

– Он куклами торговал. А это… Я думаю, это задолго до Реца все сложили. Видел, сколько на этих ящиках пыли наросло?

– Видел?! Да я весь в этой грязищи!

Виктор выругался уже в голос, но исправно переложил ящики из одной пирамиды в другую, рядом. В каждый заглянул, но никаких открытий это не принесло.

– Снова тарелки… Запчасти к чему-то… Ага, тут на упаковке есть – для трактора. Едрен корень, уж и нет этих тракторов, только что в музее. Журналы… Ох, ничего себе, шестьдесят второй год. Портрет Кеннеди нужен?

– Кто такой Кеннеди? – на секунду замерла Агата.

– Джон Фицджеральд… Да понятия не имею! – Вик в сердцах отбросил журнал, и тот тяжело, как подстреленная птица, шлепнулся на пол. – Пошли отсюда! Зря время тратим.

Фонарь начал светить тусклее, явно разряжаясь. Виктор закончил переставлять ящики и, встав на один из них, заглянул поверх бочек.

– Нет, ты как хочешь, а туда я не полезу, – сказал он сестре. – Бочки старые, похоже, запечатаны давно. Даже если там вино какое, все уже скисло. Давай заканчивать!