– А?.. Да зови уж Васей, чего там, – махнул рукой негр, зевая. – Чего хотел-то?..

Столовая сияла не хуже медсанчасти. Оно и неудивительно – за пищеблок отвечала та самая Кеилани, и здесь дотошность доктора прямо-таки радовала: переборки, мебель, одноразовая посуда, удерживаемая на местах центробежной силой вращающегося жилого отсека – все сияло чистотой, а меню радовало разнообразием, более того, блюда подавались по желанию посетителя, и съесть на обед то, что значилось в меню как ужин, не запрещалось. Когда Иван появился в столовой, его спутники закончили трапезу.

– Где был? – полюбопытствовал Толик. – Без тебя все вкусное съели.

– Да я тут… – замялся Прошин.

– Ой-ой-ой, – протянула Рута, глядя, как опоздавший тщательно прячет руки за спину, – да у нас тут романтика намечается…

– Засмущали парня, – сказала Марица, – красный весь…

– Света, можно тебя на секундочку? – На лице будто костер развели, но голос звучал твердо, хоть и стоило это немалых усилий.

– Зачем? – полюбопытствовала Светлана.

– Да не стесняйся, парень, – сказал Алтай, – все свои, что ты…

Иван вытащил из-за спины три маленькие розы. Марица явственно ахнула.

– Молодец! – сказала Рута.

– Красавчик! – поддержал Алтай. – С оранжереи? Пунцовый от смущения, Прошин только кивнул.

– Это мне? – Светлана недоверчиво смотрела на красные бутончики. – Сумасшедший… это же дорого…

– Света, я вас обрадую, – сказал Толик. – Они здесь не продаются ни за какие деньги.

– Да? – Светлана посмотрела на Прошина поверх букетика. – А как тогда…

– Вася, – сказала Рута. – Правильно?

– Ну… – ответил Иван.

– Да садись уже… донжуан.

– Их поставить надо куда-нибудь, – Света оглянулась по сторонам, но увы – одноразовая посуда, в которой подавали еду, для цветов никак не подходила.

– Цветы должны в таких вазочках храниться, – сказал Толик. – Не взял?