В засаленных спецовках кто с «шарманкой», кто с сумкой для продуктов спешили на работу паровозные бригады. Ребята узнавали Колосова, дружески жали ему руку и спешили к паровозам. Николай с грустью глядел на товарищей. Ему сейчас же хотелось быть вместе с ними, так же ожидать машину, а потом мчаться по знакомой дороге навстречу мерцающим зеленым звездочкам светофоров. Каждая из этих звездочек, встречая поезд, как бы предупреждала:

— Все в порядке! Давай, машинист, жми на всю катушку!

И рвется паровоз вперед. Несется по горам его призывный голос: у-у-у.

Незаметно Николай вышел за границу деповских путей. Дальше — станционные. Ого! Станционный парк расширился почти вдвое. Несколько крайних путей отгорожены колючей проволокой и отведены под базу запаса. Там в безмолвном оцепенении стояло около полсотни паровозов. Стальные богатыри покрылись серым налетом пыли и выглядели жалко и униженно. Между паровозами высился частокол засохшей полыни. Это была грустная картина.

А мимо базы то и дело сновали электровозы. Трубными голосами они объявляли о своем отправлении, без видимых усилий трогали поезда с места и, сразу набрав ход, мчались в горы. В электровозных окнах мелькнуло несколько знакомых Николаю лиц, через стеклу блестели многочисленные приборы.

Вдруг Колосов вздрогнул от неожиданности. Было такое ощущение, будто кто-то знакомый окликнул его. Прислушался и радостно вздрогнул. Ну, конечно, это гудел его паровоз. Далеко, где-то за горами, но Николай отличил бы его от тысячи других. Надо быстрее до станции, к тому месту, куда прибывают поезда. А поезд между тем грохотал где-то близко, все отчетливей слышался знакомый гудок паровоза.

И чем неумолимее приближался момент встречи с машинистом, тем больше Николая охватывало беспокойство: как встретит Круговых?

Вот, возвышаясь над вагонами, засверкали бока паровозного котла, заскрипели тормоза…

Николай побежал. Перевел дыхание только около водонаборной колонки: успел и остановился рядом с другими любопытными. Из будки паровоза бойко выскочили помощник с кочегаром и, не теряя ни минуты, кинулись к тендеру наводить хобот колонки. Минуту спустя, из будки показался сам Сергей Александрович. Он не торопясь спустился по ступенькам, в правой руке держа молоток с длинной рукояткой. «Не изменился, в той же фуражке, в кителе, — тепло подумал Николай. — И молоток тот же. Черенок-то я еще делал».

Сергей Александрович с удовольствием ступил на землю, широко расставил ноги, словно она покачивалась, как пол паровозной будки, и, сощурив Натруженные за долгий путь глаза, осмотрелся.

— Узна́ет или нет? — гадал Николай, напружинившись.

Сергей Александрович скользнул рассеянным взглядом по лицу Колосова и нагнулся к колесам, остукивая молотком гайки. «Не узнал». Но что-то заставило его обернуться. Вдруг он выпрямился, вытер тряпкой руку, положил молоток на раму. Теперь усталые глаза улыбались.

— Николай! — радостно воскликнул он. Шагнул навстречу. Колосов бросился к нему. Они крепко обнялись и троекратно поцеловались.

— Рад, рад, что вернулся! — растроганно проговорил Круговых и, выпустив Николая из объятий, тревожно поднял бровь:

— Черт меня побрал! Вымазал тебя всего.

— Ничего. Эта грязь мне привычная.

К ним подошел помощник, безусый паренек в гимнастерке ремесленника.

— Знакомься, Николай, — сказал Сергей Александрович. — Парень, что надо. Будущий машинист-тяжеловесник.

По тому, как Сергей Александрович смотрел на своего помощника, Николай понял: сдружились. И неохотно протянул пареньку руку, представился.

— Меня Данилкой зовут.