— Я думаю, сотня воинов будет в самый раз. Нам нужно отбить возможную осаду, но, быть может, ярл изъявит желание нанять вас на более долгий срок. Пополнить свои ряды новой кровью. Поэтому, у меня нет однозначного ответа.
— Что насчёт оплаты?
Эйвар кинул на стол холщовый мешочек с золотыми. Бруни выудил одну монету, покрутил ее между пальцами, как какой-то уличный фокусник, взвесил на ладони подсумок, некоторое время размышляя.
— Что ж, выпьем за наш новоявленный союз и за новопосвященного берсерка, — заключил он, салютуя бокалом.
Дальше был кутёж, о котором так долго мечтал Эйвар. Заводное настроение ребят за соседними столами заразило нас и мы, отбросив все посторонние мысли, позволили себе расслабиться. Казалось, что непринужденная обстановка коснулась и ведуньи. Она сняла с себя плащ и улыбалась, скромно поддерживая разговор.
Ближе к полуночи она поднялась из-за стола и, сославшись на перегарную духоту, царившую в заведении, хотела было удалиться. Но один из мужчин, за соседним столиком, налакавшись до поросячьего визгу, спутал ее с разносчицей и обвил за талию, желая усадить женщину себе на колени.
Он чуть было не поплатился за это конечностью, и, думаю, моментально протрезвел. Потому что она извернулась и воткнула нож в столешницу между покоящимися на ней мужскими пальцами.
— Ловкая, — хохотнул пьянчуга, недоуменно глядя на свою руку.
— Ловкая? Я промазала, — сообщила она ему, выдёргивая свой нож. — В следующий раз буду точнее.
О ее выходке забыли сразу же, как только она вышла со двора. Пьянчуга продолжил пить и лапать разносчиц, не вынося для себя должного урока. Ещё через пару часов воины, долакались до состояния нестояния и дремали кто на лавках, а кто лицом в салате. Я, после двух бокалов эля, был слишком трезв для этого места. Наблюдал за стихающими гостями, невнятно бормотавшими друг с другом и увидел мальчишку, очень похожего на торговца медовыми палочками. Он воровато осмотрелся и, подобравшись к спящему воину, стянул его мешок с монетами.
Я даже слово не успел сказать. Мальчуган увидел меня и дал деру. Делать нечего, побежал за ним. Точнее, захромал, спасибо этруссу. Он ловко лавировал между домами, петлял из проулка в проулок, перелазил через заборы, в надежде скинуть меня со своего следа. Не знаю зачем мне сдался этот паренёк. Наказывать я его, разумеется, не собирался.
Погоня затягивалась. Мальцу удалось перескочить через очередную ограду и скрыться в неизвестном направлении, оставляя меня одного посреди тёмной подворотни. От нагрузки рана на ноге начала сочиться, пропитывая кровью повязку. Я огляделся, пытаясь определить куда бы мог прошмыгнуть пацан, но никаких следов он за собой не оставил.
Тогда я прошёл ещё несколько проулков и завернул в узкий проход между амбаром и мукомольней, без всякой надежды отыскать воришку. Каким было мое удивление, когда возле входа в подвал амбара, я обнаружил его. Запыханный пацан крепко прижимал украденный мешочек к груди, оглядываясь по сторонам. Жалко мне его стало. Ворует ведь не от хорошей жизни, судя по внешнему виду.
Не заметив меня, покрытого тенью мукомольни, пацан прошмыгнул в подвал. Обождав пару секунд, я, влеченный неведомой силой, последовал за ним.
Холодно и сыро, а в воздухе витает затхлый запах муки и плесени. Тихонько прикрыв за собой дверь, я продолжал идти по следу воришки. Преодолев всю длину подвала, мальчуган рукой смел настил соломы и, потянув за ручки, открыл две створки, чей проем вёл глубже под землю.
А это уже интересно.
Я спустился за ним и оказался в чем-то похожем на канализационные катакомбы. Быстрые шаги мальчишки эхом отражались от стен прохода, заполняя пространство вокруг. Остановиться на пол пути я уже не мог, к тому же, это странное поведение мальчугана, подогревало мой интерес.
Вскоре, в эхо одиночных детских шагов, стали вплетаться голоса. Много голосов. Как будто впереди располагалась шумная торговая площадь в разгар дня. Так, по сути, и было. Сводчатый длинный проход преобразовался в огромное по своим размерам пространство, заполоненное людьми. Торговые палатки, развёрнутые наспех, пестрили разнообразием уникальных товаров, которых прежде я не видел. Лица торговцев скрывали маски, а покупатели сновали в плащах, надвигая на лица глубокие капюшоны.
Неожиданно для самого себя я вдруг оказался на чёрном рынке. Это, совершенно точно, он. Теперь любопытство перевешивало любое другое чувство. Накинул на голову капюшон, стараясь не выделяться среди толпы.
На прилавках сверкали самоцветы, в кадушках колосились удивительные растения, которые, как мне казалось, были привезены прямиком из Аваллона. У одного торговца толпилось больше всего народа, и я взглянул поверх чужих плечей на его товары. Не знаю что интересного нашли покупатели в этой мерзости. Самые разные сушеные лапки и хвостики, крылья, языки и глаза, органы в склянках. Внутренне содрогнувшись от мысли для чего людям нужна вся эта экзотика, пошёл дальше.