– Кирилл ты как?

– Да нормально… Только обидно Василий Иванович… Даже из Балтики не вышли… а уже…

– Так, отставить упаднические настроения! – Перегудов подтянулся и скомандовал, – объявляю «Аврал». В связи с поступлением забортной воды в трюм, и отсутствию возможности связаться с берегом – главная задача на текущий момент – спасение жизней, и по возможности судна. Ветер от Готланда, поэтому пойдем к берегу Латвии, хоть до нее и миль на пять дальше. Погода сегодня хорошая, и ветер устойчивый, надеюсь до берега, а здесь миль сорок пять, мы дотянем. В первую очередь меняем курс на восток, и ставим все паруса. Второе. Собираем ручную помпу и проводим осушение трюма. Третье. Спускаем шлюпку, и начинаем собирать ценные вещи. Четвертое. Кирилл с биноклем занимает «воронье гнездо» и докладывает в случае наблюдения берега, или встречного корабля. Пятое. Володя, как будешь свободный, готовь на всех завтрак. Учитывая наши условия, обойдемся консервами. Задачи ясны!

– Так точно, товарищ капитан, – нестройно отозвалась корабельная команда.

– Ничего, я еще сделаю из вас морских волков. По местам стоять…

Перегудов принял штурвал у Литвинова старшего.

– Шура, а что у тебя лицо такое, как будто ты съел лимон со вкусом курицы, и не можешь понять, что не так?

– Да вот запах мне не нравиться… Точнее, наоборот, ветерок теплый, приятный и вроде пахнет морем, но как-то не так. И на небо посмотри – полчаса на палубе, а не увидел ни одной самолетной инверсии. Чуть ли не центр Европы, а ничего.

– Ладно, с небом и запахами разберемся в процессе, а пока, – Перегудов повернул штурвал, – здравствуй Латвия. Надеюсь, младоевропейцы отнесутся к нам как к терпящим бедствие, а не как к посланникам тоталитарного режима…

Пока Шмидт и отец устанавливали помпу, Кирилл забрался в «воронье гнездо», и постарался устроиться, с максимальными, для создавшегося положения удобствами. Со всех сторон только море. Небо было на удивление ясное и совершенно чистое от облаков. Снизу раздавались досадные или поощрительные возгласы второго родного языка, связывающие процесс сборки помпы и запуска ее в работу. Мусаев свободный от механического конструирования вскрывал консервы и разводил что-то в пятилитровой бутыли воды. Бинокль позволил рассмотреть, что в зеленых пакетиках витаминный напиток из армейских пайков.

«Странно, вроде и тонем, а совершенно не страшно. Отец рядом… и Перегудов у нас мореман знатный. Сколько лет штурманом на атомной лодке ходил. Как пошутил на сборах Владимир Сергеевич – Чапай со Шмидтом, утонуть не могут, ибо легкими движениями рук надводный корабль превращают в подводный, и идут в таком положении до ближайшего кабака». Тфу…Тфу… Тфу… Кирилл сплюнул через левое плечо, и глаз зацепился за белое пятнышко. В бинокле пятнышко приобрело вид парусника, видимого практически на горизонте.

– Слева по корме парус.

– Какой? Приближается или удаляется? Дистанция? – посыпались вопросы снизу.

– Я не пойму. Далеко.

– Кирилл, спускайся вниз и перекуси, – скомандовал Перегудов, – Саша, держи штурвал, а я сверху посмотрю на коллег-яхтсменов, хотя толку от них для нас…

Настроив оптику, капитан стал рассматривать корабль.

«Ах, белый пароход куда же ты плывёшь… Вот блин, сейчас привяжется. Так… довольно далеко. Вот фок и фок марсель, грот и грот марсель, сзади вроде латинский, хотя непонятно… а это что спереди… фигня какая-то – блинд, что ли… Идет так как мы до поворота, только ближе к Готланду. Далеко. Даже если начнем палить из ракетницы, не увидят. А нехай плывет наш белый пароход. Спускаюсь».

– Ну что там, Чапай, – спросил Шмидт, не прекращая качать воду.

– Нас вряд ли увидят, очень далеко. Больше всего похоже на реплику голландского флейта. По парусному вооружению, вроде флейт… Или фрегат… Такой здоровый блинд на бушприте, даже отсюда видно. Идет на юг. Ракеты считаю смысла портить нет.

– Кирилл, ты как перекусил?