– А кто же тебе все это то понарассказал, что ты тут эдакое сочинил.

– Тизенгаузен гонца к Герцогу послал, вот мы его у переправы на зимнике через Дюну и встретили. Он с моими товарищами и драгунами охраны, поехал дальше, а я вот к Вам, ваша Милость покоритель Динамбурга.

– Да хватит тебе ужо измываться. Давай о делах поговорим.

Ордин откупорил бутылку и разлил вино по кубкам.

– Ну, вот теперь можно и о делах, – Литвинов пригубил вино.

– Многое, что вы в этом году навоевали в следующем будет потеряно повальным предательством литовских дворян. Радзивил, который Януш на их фоне еще честным парнем окажется. А Богуслав Радзивил, и Сапега Павел будут весь год кланяться и Царю и Крулю Вазе, да еще и с Карлом Шведским заигрывать. И если царь хочет остаться царем, а не превратиться в польского круля по сути, то ему нужно вести себя как Царю, лучше так, как вел себя Иван 4, прозванный иноземцами «Грозным». Не заигрывать с панами, а завоевывать землю. Паны, литовские, а уж тем более польские, что те волки – сколько не корми, все в лес утечь норовят. И если их сразу к ногтю не прижать, они еще с десяток лет будут выбирать, с кем им жить приятственнее.

– Сдается мне, Александр напраслину ты наводишь, на дворян Литовских. Они Царю присягу дали и на Библии клялись, – Афанасий сидел с полным кубком, нахохлившись как воробей.

– Весна покажет, кто, что зимой надумал, – усмехнулся Литвинов.

– Как бы то ни было, Вильно и Гродно вы возьмете, и в связи с наступлением Шведов, поляки запросят переговоров. И перемирия, на время.

Литвинов допил вино, долил новую порцию и поставил кубок на стол.

– Только не спрашивай, откуда знаю. Все равно не скажу, а скажу, не поверишь. Так вот. На переговоры не позовут казаков. Они затаят обиду, а потом еще поляки будут их подначивать, что Царь их «кинул». Разменял на Литву. И пока будет замирение с поляками против шведа, Хмельницкий запьет сильно и помрет. А казачки, как водится, начнут делить власть, да и передерутся. Кто за русских, кто за поляков, а некоторым, вообще к османам захотелось.

Ордин опрокинул в себя вино, поставил кубок и начал креститься, – Господи, да что же ты такое говоришь, да быть такого не может.

– Еще как может. Когда из грязи да в князи, то, как только люди чудить не начинают. А тут булава по рукам пошла. Сейчас то Богдан этих деятелей в узде держит. А вот не будет твердой руки, они как тараканы во все стороны и побегут. И не просто так, а власть делить. Да гордыней меряться. Чтобы паны польские завидовали.

– Человека быстро не исправишь. А казака тем более не перевоспитаешь. Но можно немного выправить ситуацию в нашу пользу.

Литвинов взял кубок со стола и отпил половину.

– У нас один мудрец, как-то сказал – «Грязь – это хорошая вещ не на своем месте». Весной крестьянину грязь – за благо. «Сей в грязь – будешь князь» – слыхал?

– А то, – Афанасий, кивая головой, долил остатки из бутылки в свой кубок.

– Вот, и нам нужно пристроить то, что здесь является грязью в место, где оно принесет много пользы. Когда поляки запросятся на переговоры, надо всю верхушку казацкую собрать у царя. И в переговорах поучаствуют, и от грязи отмоем. Да и сынок Богдана Хмельницкого царю присягу принесет. А лучше его при царе и оставить. И ума при дворе наберется, и заложником поработает.

– А может, этого, того… Не наше это дело, а, Александр. Влезу в эти дела, и того, можно ведь и голову потерять. Царь то может не поверить и вспылить. Сомнения у меня.

– Если я начну Алексею Михайловичу такие сказки рассказывать, то меня сожгут на костре, в ту же ночь. А ты, вроде, у нас по посольским делам мастер и переговоры ведёшь хорошо. Вот и придумай, как все устроить. Или ты думаешь, город взял, и теперь можно на печи бока отлеживать? Все интересное только начинается.