Сейчас это кажется вполне банальным и естественным. Однако все события необходимо рассматривать в масштабе того времени, когда они происходят, ведь тогда существовала практически только одна партия. И я замахнулся на святое, на монополию КПСС. Ах, какой же был скандал!
Через два дня на почве этого распоряжения № 1 с Оксаной произошел забавный случай. В помещении музеев Кремля, где она работала с другими реставраторами по тканям, для починки системы пожарной сигнализации был приглашен электрик. Было заметно, что он чем-то возбужден; взобравшись на высокую лестницу, специалист по сигнализации что-то недовольно бубнил, а потом и вовсе разразился настоящей гневной тирадой:
– Вы слышали, сегодня по радио сообщили, что какой-то министр Ярошенко запретил деятельность КПСС в своем министерстве. Это возмутительно.
Коллеги Оксаны, понимая, что речь идет о ее любимом муже и что сейчас его будут материть, не желая поддерживать разговор, дружно опустили глаза и углубились в свою важную реставрационную работу. Общество было очень поляризовано, народ осмелел, искрили не только электрические провода, вспыхивали дискуссии и перепалки между сторонниками и противниками коммунистов. Не найдя живого отклика в сердцах женщин среднего возраста, электрик обратился к Оксане, как к самой молодой вышивальщице:
– А вот мне все-таки интересно, что о такой наглости думает молодое поколение?
Оксана подняла голову и дерзко ответила:
– А молодое поколение думает, что Ярошенко прав!
Специалист чуть с лестницы не рухнул.
– Это еще почему?
– Да потому что это мой муж! А он всегда прав! (Вот слово настоящей женщины.)
Электрик с надеждой посмотрел на присутствующих. Одна из реставраторов подняла глаза к небу и развела руками – да, ты вляпался.
Сторонник КПСС быстро смотал свои провода и бесшумно скрылся.
Конечно, рискованность моего шага не замедлила сказаться. Кто-то из ортодоксальных сотрудников-коммунистов нашего министерства накатал «телегу» в Генпрокуратуру СССР. Дважды я получил соответствующие повестки с требованием явиться в Прокуратуру СССР – один раз за это распоряжение, а повторно через несколько месяцев, когда вывесил у себя в кабинете российский флаг и напечатал его на своих визитках, – «в связи с нарушением установленной символики».
Реагировать на подобные уведомления тогда было недосуг. Нам едва хватало времени на самые неотложные дела – Силаев постоянно подгонял своих министров, держал нас в состоянии постоянной боевой готовности.
Он требовал конкретных результатов и перспективных наработок реформ. Если бы тогда мы всё время оглядывались и не принимали самостоятельных решений, то не сделали бы даже того малого, что успели сделать.
Созданное впервые Министерство внешних экономических связей России требовало полной отдачи сил. Всё приходилось делать с нуля: от поиска помещения, штатного расписания министерства и разработки концепции внешних экономических связей России до налаживания прямых связей с зарубежными странами, предложений конвертируемости рубля, получения кредитов, лицензирования, квотирования и т. д.
Сейчас, очевидно, только профессионалы помнят, что до создания нашего министерства вся внешнеэкономическая деятельность регулировалась совместными решениями политбюро ЦК КПСС и Совмина СССР, то есть неведомым волюнтаристским политическим путем.
Во внешнеэкономической области никто и никогда не слышал о таких категориях, как тарифное и нетарифное регулирование, конъюнктура, конкуренция, ценообразование, лицензии, квоты… И в советских академиях этому тоже не учили, всё было направлено на развитие плановой, неэффективной, распределительной экономики.