● критиковал КГБ (слишком увлекается поиском шпионов, которых нет, и не борется с преступностью, которая есть);

● обвинял Горбачёва в излишней гибкости (он мог бы изгнать консерваторов из политбюро, если бы был более мужественным);

● высказался за свободу вероисповедания (его родители были верующими, и сам Ельцин был крещен, как и Горбачёв);

● предлагал ввести в Советском Союзе многопартийную демократию;

● назвал советское вторжение в 1979 году в Афганистан ошибкой (советское руководство пока это не признало);

● поддержал решение Венгрии дать возможность восточным немцам эмигрировать на Запад;

● высказался за то, чтобы иностранцам разрешили собственность на землю в Советском Союзе в целях поощрения внешней торговли;

● заявил о себе как о стороннике политической автономии нерусских республик Советского Союза (и если Балтийские республики все еще хотят выйти из СССР, им следует дать такую возможность, это неизбежно);

● отказался от традиционного образа коммунистической утопии (это – благородная мечта в облаках, но на земле никогда не осуществится).

Что осталось от коммунизма в «ельцинской программе»? Его не раз просили уточнить: что его делает коммунистом? На это он только отвечал, что он всё еще является членом партии.

Фактически трудно что-либо обнаружить в высказываниях Ельцина, что не вписывалось бы в платформу Демократической или Республиканской партии» (Star Tribune. 15 сентября 1989 г.).

«В течение многих лет, – объяснял он, – советские руководители делали вид, что строят социализм, а люди делали вид, что они работают» (Houston Chronicle. 16 сентября 1989 г.).

«Сложились также заслуживающие цитирования “ельцинизмы”, которые он вновь и вновь пускал в ход:

● мне всегда говорили, что американцы неотесаны, грубы и злонамеренны. Я же убедился, что они трудолюбивы, доброжелательны и благонамеренны;

● коммунизм – это всего-навсего идея, нечто такое, что можно допустить в мыслях, но не вздумайте осуществить это где-либо на земле» (USA Today. 16 сентября 1989 г.).

«Непрекращающаяся боль в горле и температура сдерживали Бориса Ельцина во время его визита в Даллас в пятницу, что, однако, не помешало ему продолжить свою резкую критику отдельных советских должностных лиц» (The Dallas Morning News. 16 сентября 1989 г.).

«…Он обрушился на Вашингтон с яростью бури, и Вашингтон, хотя и привыкший каждый день видеть пьяниц-сенаторов и развратных депутатов, а в прошлом видевший даже руководителя аппарата Белого дома Гамильтона Джордана, бесстрастно ласкающего женщин в баре, с трудом переносит теперь ”шок Ельцина”».

«Этот “парень”, может быть, и не говорит по-английски, но он может… Для жителя страны, которая совсем еще недавно утягивала диссидентов во внутреннюю ссылку, а то и того хуже, Ельцин поистине бесстрашен» (USA Today. 16 сентября 1989 г.).

«“В Политбюро есть пять человек, которые должны быть выведены… и единственный способ, которым мы можем их убрать, это при помощи катапульты в истребителе. Нам нужно найти какой-нибудь способ нажать кнопку”, – сказал г-н Ельцин через переводчика. Несколько удивленная аудитория разразилась аплодисментами» (The Dallas Morning News. 16 сентября 1989 г.).

«Я не прекращу своих усилий, и мой голос никогда не ослабнет, призывая мою страну идти курсом свободы и демократии» (The Dallas Morning News. 17 сентября 1989 г.).