Храм Никкасу, главный зал:

Несколько монахов молились в разных частях зала. А Сигил, светильщик, проверял магические лампы. У каждой есть свой ресурс. Без подзарядки они могут сиять приблизительно четыре дня. Потом свет начинает тухнуть. На протяжении еще шести часов можно увидеть тусклое свечение. А после исчезает окончательно. Так что каждую из тысяч ламп нужно заряжать раз в четыре дня. Немалый труд. Впрочем, кто-то же должен этим заниматься? Обычно на эту должность назначается три-четыре человека, из монахов-чародеев, только достигших уровня подмастерья. Ежедневная рутинная зарядка ламп-артефактов на протяжении нескольких лет позволяет повысить контроль над заклинаниями и неплохо раскачать магический резерв. Так уже и до уровня полного мага недалеко. К тому же, освещать храм Никкасу — честь для монаха, так что порой за неказистую с виду должность светильщика готовы даже сражаться.

Сегодня, как обычно, Сигил работал. Кивнув знакомому лицу зашедшего монаха, он продолжил свое занятие. Но краем глаза заметил, что вновь пришедший скромно устроился в левом углу зала. Обычно там молятся обычные прихожане. Монахи же предпочитают размещаться ближе к центру.

На глаза попался светильник, который вообще не горел. Быстрая проверка показала, что артефакт можно выкидывать — он полностью исчерпал свой ресурс. Такое нечасто, но все же случалось. Сигил вытащил из гнезда сломанный артефакт и установил новый. Зарядил его полностью, активировал, привычно закрыв глаза от вспышки света. Еще трое монахов зашло. Они направились к центру зала. А Сигил начал искать следующий севший артефакт.

И вдруг монах, что только что устроился в левом углу, полыхнул божественной силой. Силой Никкасу. Все присутствующие ощутили это, уставившись на него. Даже другие молившиеся монахи прервались, открыли глаза и замерли в благоговении…

Вик:

Я начал молиться в храме. Вообще, я это делал всего несколько раз в жизни. Попробовав пару раз, быстро убедился в полной бесполезности для меня этого занятия. И никогда не возвращался к нему. Благо, Никкасу вполне устаивают «молитвы действием» — Сатто и Битто. То есть самопознание и познание окружающего. Раз и навсегда решив для себя, что это бесполезная трата времени, я никогда больше не молился. Незачем, как по мне. Ну, а действительно, зачем мне это⁈

Я — неплохой мечник, чародей и обладаю даром изменять свою и чужую ауру. Вот на магии и работе с аурой и стоит сейчас сосредоточиться, а молитвы… пусть это остается другим. Я считаю, что молиться — значит просить милости кого-то. А я привык надеяться только на себя. Для меня быть монахом Никкасу — это сосредоточиться на Сатто и Битто, и придерживаться Кодекса. Вот и все. Я не особо вдаюсь в остальные аспекты религии. Раз такое положение дел устраивает верховного жреца Никкасу, то, думаю, не один я так считаю. Но, как говорится, когда-нибудь все происходит хотя бы раз. Вот и я, по очень настойчивому «совету» Ликара, решил попробовать. Ведь зачем-то он это советовал⁈

Едва я начал проговаривать про себя первые слова молитвы, как что-то произошло. Я открыл глаза. Пару секунд я потрясенно оглядывался. Вокруг оказалась плоская, как стол, равнина. И свет. Заливающий все, но не слепящий.

Передо мною прямо из воздуха соткался мужчина, со светом вместо глаз. Его я узнал сразу. Такое же лицо было у статуи Никкасу, которую я видел в первый же день в этом мире. Я склонил голову. Нечасто передо мной появляются боги, так что стоит проявить уважение.

— Рад тебя приветствовать, Виктор, — услышал я. При этом рот мужчины даже не шевельнулся, да и слышал я не ушами, а почему-то всем телом услышал его слова. Любопытный эффект. К тому же мое имя… давно меня так не называли, больше пятидесяти лет. Собственно, никто, наверное, и не знал, как меня зовут полностью. Я всегда представлялся коротким именем.

— Я хочу поблагодарить тебя. Ты подарил мне свободу.

Никкасу улыбнулся. Приятная, мягкая улыбка. Вот только при этом его губы немного разомкнулись. И оттуда показался такой же свет, как из глаз. И у меня создалось впечатление, что разумный свет натянул на себя, как чулок, вид человека.

— Так и есть, я давно выгляжу совсем по-другому, твои глаза не смогут меня воспринять. Перед тобой кукла. Человеку легче воспринимать, когда есть реальный собеседник, — вновь услышал я.