Перед перекрестком Федор услышал нарастающее гудение голосов, топот и бряцание доспехов, в городе постепенно становилось очень людно. Выглянув за угол, в далеком мерцании факелов он увидел столпившихся перед импровизированной баррикадой степняков, чуть дальше за баррикадой в свете факелов виднелись закрытые ворота внутреннего города. Приехали.
– Что там? – шепотом поинтересовался седоусый.
Решение неожиданно для самого Мальцева возникло в этот раз мгновенно, без малейших колебаний. Хмыкнув про себя, он принялся торопливо снимать кольчугу.
– Помоги. – За кольчугой последовали бронированные ботинки. – За поворотом две или три руки каффидцев, не больше. Прячетесь вон в том проулке, – Федор показал рукой, – и ждете, пока они побегут за мной, затем убиваете оставшихся, а там уже вас заметят с ворот.
– Это же чистое самоубийство, милорд. – Не выдержал один из молодых ополченцев со смешной кожаной шапкой на голове, однако под суровым взглядом седоусого стражника умолк, спрятав глаза.
– Пойду я, – впервые за всю дорогу подал голос гном.
– Это даже не смешно, Торбин. Как ты собираешься убежать от них на одной ноге?
– Я не собираюсь бежать, – глухо ответил гном.
– Тогда тем более ты нам не поможешь. Нужно разозлить степняков, чтобы большая часть отвлеклась на погоню, поэтому иду я. Родители говорили, что злить окружающих у меня получается лучше всего и что в игре на нервах мне нет равных, – сказал Мальцев, вызвав усмешки окружающих.
– И как же ты собираешься это сделать?
– Расскажу им пару историй, а потом сыграю на своем любимом инструменте. В общем, сам все увидишь.
Десяток хромого Каида не был в числе первых ворвавшихся в город степняков. Старый воин никогда не торопился первым проливать свою кровь – награду, как правило, получают только живые. Его десяток всегда шел в третьей волне наступающих, пропуская вперед жаждущих воинской славы дураков.
Среди захваченных в походе фиарцев были и горожане. Подкупив охрану полона, удалось узнать много интересного про город и его окрестности. Поэтому проникнув внутрь, в сутолоке, десятник направил свой небольшой отряд в сторону от общей свалки. Быстро достигнув нужной цени и опустошив от ценных вещей указанные избитым пленником дома, отряд перетащил поживу в один из домов с подвалом. Разломав и разбросав домашнюю утварь, они тщательно спрятали следы, замаскировав входы в подвал среди груды обломков. Самое ценное поделили и решили взять с собой. Труп проводника же бросили поверх обломков, перед этим сильно изрубив тело. К пролому десятник решил не возвращаться, городу все равно конец, но пока ещё есть риск нарваться на недобитых стражников и вооруженных горожан. А зачем риск удачливым и уже богатым воинам?
– Эй! Клоуны в желтых халатах. Да ты, ты. Вымя дохлого шакала!
– Что он там орет? Не понимаю. Юсуф, собака шелудивая! Почему охрану не выставил?
Помощник десятника, худой степняк со впалыми щеками поспешно увернулся от пинка.
– Да брось, Каид. Это какой-то местный дурачок, ты посмотри: из оружия один только лук, да и в колчане негусто. Свихнулся от страха и убег от мамки в одной рубахе и портках, а лук по дороге подобрал.
– Дурачок-то нам монеток принес. Гляньте, какие побрякушки у него на шее, – с готовностью откликнулся каффидец в потрепанном халате на голое, грязное тело. Словно подтверждая его слова, на камень в медальоне Мальцева попал отсвет факела, отразившись обратно заманчивым блеском. Кто-то из отряда присвистнул.
– Стоять! Это похоже на ловушку.
Красноречие Мальцева споткнулось о непреодолимый языковой барьер. Степняки явно не поняли и десятой доли всех выданных парнем перлов. Помог, как ни странно, медальон, оставшийся поверх рубахи.