– Это призрачная структура. Хочешь, чтобы она затащила в себя корабль?
– Капитан, – судя по голосу Хаба, компьютерщика явно что-то развеселило, – я вполне понимаю ваши опасения, но призрачные структуры обладают тем свойством, что их небольшие фрагменты можно успешно втянуть в обычную реальность. Так что могу поспорить – мы ничем не рискуем, забрав один из тех коконов. Как только он окажется на «Ленточке», он обретет полностью материальную структуру. А наградой за спасение кого-то из времен Машинной войны может стать… – Тански театрально вздохнул. – Скажем так, появился бы неплохой шанс купить более современный корабль и увеличить жалованье вашим скромным работникам. Игра стоит свеч, как когда-то говорили.
Грюнвальд недовольно поморщился.
– Ты уверен?
– Конечно. И уж наверняка не в меньшей степени, чем наш дорогой коллега Тартус. Сердце только что зафиксировало переброску энергии реактора «Кривой шоколадки» на тамошний луч захвата. Могу поспорить, что господину Фиму пришла в голову та же идея, о чем свидетельствует его внезапная утрата интереса к судьбе собственного трапа.
– На что он нацелился?
– Единственный энергетически активный кокон поблизости от нас… – снова послышался стук, после чего на мониторах и неостекле появился фрагмент космоса с видимым на его фоне размытым, похожим на фасолину силуэтом. – Вот этот малыш. Если бы господину Тартусу захотелось захватить другой активный кокон, ему пришлось бы глубже влететь в эту паутину, чего я лично бы не советовал. «Призраки» неустойчивы – какое-то время спустя структура снова прыгнет в Глубину и заберет с собой все находящееся в окрестностях. Так что влетать в нее глубже было бы… неразумно.
– Ладно, Хакль, тащи сюда этот напастный кокон, – приказал Миртон. – Только быстро.
Решение Миртона захватить капсулу достигло ушей Пинслип словно в тумане.
Дело было вовсе не в истории с Месье – к своему удивлению, Пин чувствовала себя совсем неплохо, учитывая обстоятельства. Когда она разбила механику голову, ей казалось, будто она давит назойливое насекомое. Все произошло как бы помимо нее, в окружении заполненной неестественным холодом тишины.
Она могла его убить. Если бы в кают-компанию внезапно не вошел Хаб, возможно, так бы оно и случилось. Механик лежал без сознания, в растекающейся луже крови, так что ей достаточно было найти что-нибудь потяжелее и раскроить ему череп до конца. Она почти видела, как башка извращенца разбрызгивается в жидкое месиво, пока наконец все вокруг не окутывает холод, а сама «Ленточка» не превращается в кошмарное ледяное кладбище.
Может, тогда она вздохнула бы с облегчением.
Но появился Тански, и все пошло по-другому. В конце концов он вручил ей нечто, покоившееся теперь в кармане ее комбинезона – удобно ложащийся в руку парализатор. Она не знала, что с ним делать, но не сомневалась, что рано или поздно им воспользуется. Больше она никому не позволит до себя дотронуться. Никогда.
А потом она уже сидела за навигационной консолью, сосредоточившись на выводимых на экран данных, пока не услышала произнесенную Хабом невероятную фразу: «Похоже, еще времен Машинной войны». И тогда внутри нее что-то оборвалось.
Машинная война. Выжженная Галактика. Ложь.
Ложь, ложь, ложь.
Пин закусила губу, сдерживая крик. Они не могли знать, не понимали. И она обманывала бы сама себя, если бы признала, что сама это понимает.
«Ты все узнаешь, Пин. Разве не забавно? Ты узнаешь, какова правда».
Машинная война.
То, что она видела перед кораблем, не могло быть настоящим. То, что она видела перед кораблем, наверняка было настоящим. В чем она ошиблась? Чтоб их всех Напасть задрала! Он ее обманул? Или не обманул?