— Может, напишешь заявление?

— Не смеши меня. — Парень скривился. — Уезжать отсюда нужно.

— И куда же?

— В Петербург.

— И кто тебя там ждет?

— А здесь я кому нужен? — Ответа не последовало. — Я слышал, у вас тоже ни черта не платят? — обратился он к Артему.

Но Артем не слышал его. Он смотрел на компанию, сидящую напротив. На девушку, что была с ними. Балаган, гудевший вокруг, был ей безразличен, она смотрела куда-то вглубь толпы и словно не замечала ничего на свете. Артему казалось, что прежде он никогда не встречал девушки столь же прекрасной, и даже отпечаток бедности не мог омрачить этот образ в его глазах.

— Кто это? — спросил он у приятелей, кивая в сторону Алисы. Парни обернулись.

— Алиса Швец. Мы с ней ходили в одну школу. Она перевелась, когда ты уже закончил. Ее мать учила нас геометрии. Настоящая ведьма! Из-за нее я чуть не лишился аттестата, — отозвался первый.

— Вот только говорят, с такими, как мы, она не путается. Иначе я бы уже сидел рядом с ней, — подержал второй.

— Заткнись! — огрызнулся Артем.

— Да чего ты?

— Познакомь меня с ней.

— Сейчас? С ней шестеро парней. Я не собираюсь в это ввязываться. — Друг снисходительно посмотрел на Артема. — Я поспрашиваю, может, у кого-нибудь есть ее номер.

Приятели заказали себе еще пива.

Алиса ушла из пивной около десяти вечера с каким-то парнем. Артем хотел пойти за ней, но приятель остановил его:

— Не связывайся. Пойдем лучше ко мне. Мать уже ушла на смену.

Они вышли в заснеженную стужу. Ветер выл над их головами, снег скрипел под ботинками, а звезды на небе вторили его сиянию. Район на окраине города спал, только вороны копошились в кучах мусора и то там, то здесь раздавались крики из желтых окон. И стоило Артему подумать, что Алиса тоже ходит по этим обледенелым дорожкам, встречает те же угрюмые лица и, как все, вязнет в вареве из семейных трагедий, растоптанных надежд и впустую потраченных жизней, как в тот же миг вид улицы стал ему противен и чужд.

Ему не хотелось верить, что столь грациозные ноги ступают по грязной земле, что кристально чистые глаза видят низость, а уши, рожденные для восприятия красивейших человеческих слов, слышат грубую хмельную брань. Он знал, что это приносит нестерпимую боль ее чуткому сердцу, и не желал, чтобы оно было встревожено хоть на мгновение. Ему хотелось встать вокруг нее огромной рыжеволосой человеческой глыбой, заслонить собой и создать для нее мир удивительной красоты, в котором будут только они вдвоем. Но вместо этого перед ним была знакомая с детства дорога и двое приятелей впереди.

Никогда прежде Артем не сетовал на судьбу, но сейчас готов был низвергнуть в ад все сущее только за то, что мир так несправедливо обошелся с этой девушкой. Он посмотрел вдаль, туда, где сквозь зимнюю ночь прорывались огни высотных домов, где люди неспешно прогуливались мимо светлых двориков и дорогих вывесок по усыпанным серебристым снегом паркам. В ту ночь Артем впервые задумался о том, что его жизнь могла сложиться иначе. Впервые его сердце воспылало ненавистью. Он готов был разодрать каждую глотку, залить кровью улицы, которые были так далеки, несбыточны и просто мелькали в окне автобуса, каждое утро везущего его на работу. Готов был совершить любое злодеяние, лишь бы Алисе не пришлось больше входить в подъезды, пропахшие сыростью.