Некоторое время они сидели без движения. Наконец, она повела головой и отодвинулась от мужа.

— Стараюсь ожить. Но почему-то очень тяжело. Ты и сам ходишь… пасмурный.

— Вовсе нет! — Калхас решительно поднялся. — Хватит траура! Сейчас мы пойдем гулять по городу. Я хочу, чтобы мы выпили вина, наелись фруктов — до отвала! — Он похлопал себя по животу и широко улыбнулся: — Сегодня не думаем ни о чем!

— Как хочешь, — вздохнула она. — Тогда давай сходим к Софии?

Калхас сел.

— Куда?

— К Софии. — Гиртеада помялась. — Прошло больше года, все изменилось; они должны были забыть злость.

— Может, они и забыли, — проворчал пастух. — Но не я.

— Я хочу увидеть девушек. Все-таки у тебя были друзья… этот год. А у меня подруг не было. Я о них часто вспоминала… Мне будет приятно.

— Приятно? Тогда конечно, — согласился Калхас.

Несмотря на протесты жены, он прицепил к поясу меч.

— Я без него не чувствую уже себя мужчиной!

Длинный забор и массивные ворота. Интересно, купила ли София новых молосских псов?

Перед визитом сюда Калхас затащил Гиртеаду в таверну, где они пили вино прошлогоднего урожая и ели хрустящие ломтики сушеных яблок. Пастух развеселился, говорил всякие глупости, влюбленно глядя на Гиртеаду. Но когда он увидел забор вокруг сада Софии, хорошее настроение пропало само собой.

— Стучи, — скривившись предложил он Гиртеаде.

Та несколько раз хлопнула ладошкой по воротам.

— Да не так!

Калхас трижды громыхнул кулаком, а потом добавил еще носком персидского сапога. Его действия вызвали торопливые шаги на той стороне забора.

Створки скрипнули, прошипели по песку, и перед ними возник Сопатр, раскрывший от удивления рот.

Калхас, протянув руку, дотронулся до его носа.