Эпилог

Спустя год

― Ты знала, что младенец может кричать посильней бурь твоей сестрицы? ― спросил Дарик, положив серебристовласую крошку в протянутые руки жены.

Принцесса Кассия Бурачник Эш мгновенно стала требовательно тянуться к груди матери.

― Боги милостивые, я же только что её покормила.

Рейн с беспокойством взирала на покрасневшую хныкающую дочку.

― Она ненасытная, ― заявил Дарик, чувствуя, как отступает беспокойство, когда Рейн, помывшись, смогла покормить их дочь. Он всё перепробовал. Пел. Подкидывал. Укачивал. Крепко обнимал. Кассия ничего не хотела, кроме своей матери.

Он понимал дочь. Годами его одолевали аналогичные чувства.

― Ненасытная. ― Рейн посмотрела на него с лукавой улыбкой, когда Кассия припала к материнской груди. ― Как и её отец.

Дразнящий пыл её слов мгновенно воспламенил его кровь.

― Я покажу тебе истинную ненасытность, ― поддразнил он с утробным рычанием. ― Как только Кассия уснёт и мой слух восстановится.

Рейн рассмеялась. Этот звук никогда не перестанет радовать слух, и дело тут не только в безмерно прекрасном переливе, подобном капелькам росы на весенних цветах, но и в том, что он думал, будто никогда больше не услышит смех любимой. Его сердце по-прежнему было готово вырваться из груди от радости и облегчения каждое утро, когда он просыпался рядом со своей прекрасной, могущественной супругой. Единственной женщиной, которая необходима ему больше глотка воздуха.

― Родители обещали погулять с внучкой после обеденного сна и дать нам немного отдохнуть.

Склонив голову набок, Рейн посмотрела на их маленькую дочь. Кассии от роду два лунных цикла. Принцесса была неимоверно требовательной и росла, точно сорняк летом.

― Странно, мне хочется отдохнуть и в то же время не хочется выпускать её из виду.

― Не переживай, они о ней позаботятся, ― заверил супругу Дарик, погладив Рейн по голове, когда она наклонилась. ― Я никогда не видел более гордых и любящих бабушку с дедушкой.

Она снова подняла голову.

― Они прекрасно с ней ладят. ― Рейн прикусила губу и голубые глаза с озорным огоньком скользнули по нему с явным интересном. ― И я не так сильно устала, ― добавила она.

Дарик набросился бы на неё, не будь между ними Кассии. В конце концов, он по-прежнему оставался принцем Саблезубом, не совсем прирученным и определённо не безмятежным, хотя начал понемногу приобретать более цивилизованный вид. Время, проведённое врознь, придало их отношениям неугасающей остроты. Отчаяние наложило на него свой отпечаток, и он по-прежнему просыпался по ночам в поту, с колотящимся сердцем, готовым вырваться из груди и хриплым от крика голосом, зовущим Рейн.