Дарик затаил дыхание и продолжил читать.
Он резко захлопнул книгу. Рейн нашла кровь Брэйлиан.
Дарик сунул старинный том под мышку. Возможно, там сокрыты и другие полезные сведения. В голове прокрутилась дюжина различных сценариев того, что сделала Рейн после его ухода из библиотеки. Упомянутые склоны находятся на северо-востоке, в четырёх днях пути верхом. Пешее путешествие более утомительно, и она бы никогда не потратила драгоценное время на прогулку, когда можно поехать верхом на Арджуне.
Дарик заглянул в гардеробную.
Плотный плащ и тёплые сапожки бесследно исчезли.
Он низверг поток проклятий. Зная Рейн, она помчалась во весь опор.
Дарик поспешил собрать провизию. Она могла уже на несколько лиг ускакать от города, но у него более ретивый жеребец. Он найдёт её, а потом устроит вполне заслуженную взбучку за то, что она ушла без него.
Дарик лишь уповал, чтобы она не угодила в беду, пока он до неё доберётся и не сможет лично отчитать.
Рейн никогда не считала себя трусихой, однако, была вынуждена признаться хотя бы самой себе, что боится. Вдалеке завыли саблезубые гончие. Псы тявкали и рычали подле разорванного ужина. С другой стороны, сейчас ближе к завтраку, но, опять же, вряд ли саблезубые переживают, когда и что есть ― главное, свежую и окровавленную плоть.
Ночь оказалась темнее, чем ей изначально думалось, и от звука сцепившейся за еду стаи Рейн вздрогнула. Обычно глаза привыкали к полумраку, и очертания становились более чёткими, но только не сегодня, с тонким полумесяцем и ветвями ― пускай и без листвы ― такими толстыми в чаще леса.
Ветер завывал громче гончих, и Рейн поплотнее укуталась в плащ. Весна, пускай и своеобразная, пришла в Леден, однако, воздух ещё пах её сестрой Зимой.
Рассвет, казалось, никогда не наступит.
Рейн подумывала взять с собой Сорена, но ей не хотелось ставить того перед выбором: покинуть свой пост или позволить ей отправиться в путешествие самой. Хотя, если ему меньше чем через две луны суждено стать её личным охранником до конца их жизни в Пейрре, то, возможно, он бы согласился раньше вступить в свои обязанности.
Однако Сорен к глубокому раздражению Рейн умел наставлять её на путь истинный, а она не хотела, чтобы её отговорили ехать без Дарика. Она была слишком зла и обижена, чтобы прислушаться к доводам рассудка, и уж тем более выслушивать нравоучения Сорена.
Однако сейчас, в ночном сумраке, когда холодный ветер дул ей в лицо, а где-то за спиной бродили саблезубые гончие, она пожалела, что не разбудила Сорена. Но порой тот приводил её в замешательство своим пристальным вниманием. Не такой уж Сорен старый, наоборот, подтянутый и красивый. Беда в том, что ей хотелось, чтобы Дарик смотрел на неё таким взглядом, чего никогда не происходило.
До прошлого вечера.
Рейн стала покусывать нижнюю губу. Дарик выглядел таким измученным и отчаявшимся. А она взяла и бросила его. Не сказав ни слова. Не оставив записки. Ничего. Оглядываясь назад, она поняла, насколько ужасно поступила.
От её громкого вздоха у Арджуна дёрнулись уши.