Глава 9

Мэнн, пробираясь мимо сновавших по коридорам полицейских, спустился по лестнице в холл и, прежде чем выйти на улицу, некоторое время постоял. В холле, выложенном черно-белой кафельной плиткой, приятно пахло полиролью с запахом лаванды и средством «Брассо» для придания блеска бронзовым и латунным элементам декора. Джонни поздравил себя с желанной передышкой от службы на Новых территориях, за что, похоже, следовало благодарить Уайта. Мэнну всегда нравилось здание штаб-квартиры. Кроме того, теперь он, вместо того чтобы ловить нарушителей пограничного режима, будет заниматься настоящим делом, расследовать серьезное преступление. А если повезет и дело окажется успешно раскрыто, он, возможно, останется здесь на более длительный срок и не вернется в тот медвежий угол, куда его сослали.

С мыслями об этом инспектор вышел на улицу и зашагал в направлении Центрального района, занимавшего по количеству магазинов, банков и коммерческих предприятий первое место в городе. Он шел туда, где вонзались в небо золотистые небоскребы, улицы были застроены дорогими бутиками и где располагалась самая престижная гостиница в мире — «Ройал кантонис». Представители местной элиты часто заключали сделки в находившемся при гостинице спортивном баре, куда посетитель мог попасть, миновав дорические колонны у входа и повернув в фойе налево.

Войдя в бар, Мэнн обнаружил сидевшего у стойки Джеймса Дадли-Смайта. Этот уроженец Англии и воспитанник Кембриджа, проживший большую часть жизни в Гонконге, был сказочно богат, обладал большим домом на вершине скалы и владел целым парком «роллс-ройсов», который обслуживали два водителя, работавших посменно. Но деньги не принесли этому человеку счастья. Циркулировали слухи, что он сильно пьет и может достичь эрекции только применяя насилие. Лишь боль, испытываемая предметом его вожделения, вызывала у толстосума возбуждение. Ни на что другое он уже не реагировал.

Каждый вечер Дадли-Смайт приводил домой новых женщин, но утром большей частью не мог вспомнить, получил ли то, за что заплатил. Многие девушки знали, что если дать ему хорошенько выпить, «покупатель» отключится и они получат свои деньги, не затратив на это ни малейших усилий. Находились, однако, и такие, которым в этом смысле не повезло.

Мэнн уселся за стойку рядом с объектом своего профессионального интереса.

— Как поживаете, Джеймс? — спросил он, беря у официанта порцию водки со льдом.

Как всегда, Дадли-Смайт был одет безукоризненно — спортивный пиджак, шейный платок, отутюженные брюки и сверкающие ботинки. Он имел обыкновение говорить, что о происхождении и воспитании человека можно судить по состоянию ногтей. Его собственные ногти находились в безупречном состоянии, так как он каждую неделю посещал маникюршу.

— Ничего себе, спасибо, Мэнн. А вы? Еще не женились? Я был уверен, что вы обвенчаетесь с той английской девушкой, которую как-то раз видел с вами.

— Боюсь, я с ней так и не обвенчался. — Инспектор покрутился на высоком барном стуле. — Слишком занят для таких вещей. Кстати, о моей занятости. Я тут расследую одно важное дело и полагаю, что вы можете мне помочь.

Джеймс не совсем твердой рукой поставил пустой стакан на стойку и жестом предложил бармену наполнить его.

— Жаль, что не обвенчались… Мне казалось, она идеально вам подходит. Такая же злючка, как вы, не правда ли? — Сказав это, Джеймс Дадли-Смайт исподволь посмотрел на собеседника.

Инспектор промолчал, позволив старому пропойце еще какое-то время потешиться. Он ждал, когда бармен наполнит его стакан, чтобы приступить к делу.

— Все еще играете в крикет? Вы в курсе, что из вас получился бы отличный игрок? Полагаю, впрочем, что этому немало поспособствовала частная английская школа, в которой вы учились. А также, разумеется, ваша мать-англичанка, наградившая вас идеальным с этой точки зрения сложением.

— У меня нет сейчас времени для игры в крикет, Джеймс. Я слишком занят, о чем уже имел честь вам сообщить.

— Очень жаль. Итак, продолжайте, молодой человек. Кажется, вы упомянули о каком-то серьезном деле… Я весь внимание.

Чтобы добиться концентрации собеседника на интересовавшем его вопросе, Мэнн окликнул бармена и строгим голосом велел тому принести наконец выпивку.