Когда щелкает замок, я понимаю, что с радостью готова преподнести ей своих подруг на блюдечке, лишь бы нашелся хотя бы один разумный предлог убежать отсюда, спрятаться в одиночестве своей квартирки. Совесть гудит в висках, она кричит о том, что я последняя дрянь. Муж этой женщины чуть больше суток назад кончал мне в рот, а я иду к ней домой, источать этим самым ртом комплименты ее новым шторам.

Я ненавижу себя. И Егора — за то, что заставляет меня проходить через это.

Ужасная у нас сказка, Андерсен бы никогда не написал ничего подобного.

Ненавижу так сильно, что мне уже все равно, кто что подумает и какие сделает выводы, вынести это невозможно.

Какая из меня Ариэль, я злая, страшная ведьма.

Пошатнувшись на месте, я бормочу, что из-за месячных у меня сильный спазм в животе — сгибаюсь пополам для верности — нужно скорее снять его, я до аптеки на одну секунду…

— Что? — переспрашивают девочки, не расслышав. Дверь открывается, а на пороге Егор. Озерский собственной персоной.

О черт. Все еще хуже, чем я могла представить.

Из глубины квартиры доносится звонкий голос Ксюши:

— Это они?

За спиной у Егора незнакомая мне девушка приветливо машет и улыбается.

— Ага, собутыльницы твои пожаловали, — весело говорит Озерский, а у меня комок в горле и сердце ноет Мой Математик снова на расстоянии вытянутой руки, вот только находимся мы за пределами магии двух балконов и заброшенного санатория.

Однажды это должно было случиться.

Но подготовиться я не успела. Да и можно ли вообще почувствовать себя готовой к тому, чтобы твоего мужчину на твоих глазах обнимала другая женщина?

Понимала ведь все. Экзамен могла сдать по своей жалкой роли — правам и обязанностям — на пять с плюсом. Но вот она — реальность, а я растеряна, способна лишь испуганно озираться по сторонам.

Здесь по-другому пахнет. Знаете, у каждого дома есть собственный запах, где-то — едва уловимый, иной раз — довольно узнаваемый, в этой квартире пахнет приятно — чистотой, какими-то духами и едва заметно — выпечкой, но меня подташнивает, потому что кажется, я чувствовала нотки этого жилища раньше, и они ассоциируются с Егором.

Нужно уходить немедленно, но я не могу отказать себе в том, чтобы увидеть Математика в новых для меня декорациях. Слишком поздно прятаться.

Озерский отступает, давая возможность зайти. Девочки смеются, спорят, что никакие они не собутыльницы, а очень даже скромные и тихие, их голоса заполняют все пространство, словно нас не четверо, а с полсотни.

А потом его взгляд падает на меня.

Его глаза округляются, лишь на долю секунды лицо выдает эмоции. Не ожидал. Боже, он не знал, что я тоже поеду. Подружки — и подружки, уверена, он не уточнял, какие именно, а у Ксюши их миллион. Егор склоняет голову чуть набок, словно недоумевает, зачем я приперлась. Его скулы напряжены, губы сжимаются. Он пытается просчитать мотивы.